Карен Уайт - Девушка с Легар-стрит [litres]

– Мелли! – На этот раз я узнала голос матери. Охваченная страхом и желанием спастись, я совершенно забыла о ней. Забыла, что она говорила мне про страх и силу, про то, что мы должны сражаться вместе.

Я прекратила борьбу, глядя на дверь, которая была все так же далеко, и тяжело дыша, как будто пробежала несколько миль.

– Мелли! – вновь окликнул меня голос матери, правда, гораздо слабее. Как будто она прекратила борьбу.

Зло за моей спиной вновь пришло в движение, подталкивая меня к двери. Шепотом убеждая меня открыть ее, если я хочу обрести безопасность. Но теперь я также чувствовала присутствие матери. И оно было сильнее, нежнее и правдивее. Я оставила борьбу и вспомнила, как она велела мне не слушать этот голос. Бросив прощальный взгляд на дверь и исходящие из-за нее лучи, повернулась, готовая взглянуть в лицо тьме, что следовала за мной по пятам.

Первое, что я ощутила, – это ледяной дождь на моем лице. Мой взгляд был устремлен в почти черное небо. Я села и тотчас увидела Джека. Он тоже пытался встать. Я в отчаянии оглянулась по сторонам в надежде увидеть мать. Она лежала на земле рядом с мемориальным камнем Мередит. Силой заставив себя подняться на ноги, я почувствовала, как что-то больно впилось в мою ладонь. Посмотрев на мой сжатый кулак, я медленно, один за другим, разжала пальцы и увидела тусклый блеск золотого медальона.

Вокруг меня подрагивал свет. Воздух был густой и липкий, словно эмбриональная жидкость. Он подпитывал и поддерживал меня, когда я на дрожащих ногах шагнула к матери. Я положила руку ей на спину, проверяя, дышит ли она. Дышит! С моих плеч как будто свалился тяжкий груз. Она простонала, перевернулась и посмотрела на меня непонимающим взглядом.

– Слава богу! – прошептала она и схватила мою руку. Меня моментально пронзил электрический заряд и, пробежав сквозь мое тело, вернулся к ней. Она не отпустила моей руки даже тогда, когда я помогла ей подняться на ноги. Мы обе застыли, глядя на небо, на воронку из земли и листьев, что кружилась над нашей головой. Я было отпрянула, но мать даже не шелохнулась, и я знала, что не выпущу ее руки.

– Отдай это ей! – крикнула мать, перекрикивая рев ветра. – Отдай это ей и вели ей обрести свет. Чтобы она упокоилась с миром и оставила нас.

Посмотрев на медальон в моей руке, я размахнулась и со всей силы швырнула его в черную воронку. В следующий миг воздух пронзил звук, похожий на скрежет железнодорожного стоп-крана, и медальон исчез в вертящемся облаке, в котором уже кружился подхваченный с земли мусор. Каждый волосок на моем теле встал дыбом, однако я не шелохнулась и не отвела глаз.

– Уходи! – крикнула я. – Оставь нас! Найди дверь и свет и оставь этот мир навсегда. У тебя есть, что ты хотела. А теперь уходи!

Воздух буквально гудел и вибрировал электричеством. Воронка закружилась все быстрее и быстрее. В лицо мне летели щепки, ветки и листья, но я не стала отворачиваться.

– Уходи! – крикнула я. Воронка взорвалась миллионом шариков света и льда, осыпая нас градом и сбивая с ног. Мы вновь упали на землю.

Мы лежали, тяжело дыша. Воздух между тем прояснился. Над нами темные облака сплели вокруг восходящей луны венок, прогоняя грозовые тучи, как будто по горизонту кто-то прошелся гигантской стирашкой. Вдали слышался вой сирен. Я облегченно вздохнула. Помощь была уже в пути, и нам больше не нужно было ни с кем бороться.

Джек с решительным лицом, хотя и пошатываясь, направился к нам. Показав ему большой палец, я легла рядом с матерью навзничь на землю. Я лежала, по-прежнему ощущая на губах вкус дождя, мокрой земли и легкий металлический привкус насыщенного электричеством воздуха, однако неким шестым чувством знала: я нашла в себе силу, которая жила во мне всегда, чтобы спасти нас обеих.

Положив в багажник последний чемодан, я взяла под мышку Генерала Ли и захлопнула крышку багажника взятой напрокат машины. Моя собственная все еще была в автомастерской, где ей пытались придать более-менее презентабельный вид. Да и я сама была не лучше. С момента той жуткой грозы прошло уже две недели, а мое тело и разум все еще были сплошь в ссадинах и синяках.

Я бросила взгляд на дом моей матери – на этот раз не ощутив ни пульсации чужого сердца, ни страха перед тем, что может меня ждать за входной дверью, – и глубоко вздохнула. Мои легкие тотчас наполнились теплым воздухом, в котором уже чувствовались ароматы близкой весны. Хотя до официального открытия сезона было еще несколько недель, сады и парки Чарльстона уже набухли почками и бутонами, которые, казалось, были уже не в силах хранить свои секреты.