Карен Уайт - Девушка с Легар-стрит [litres]

Я планирую на время уехать, чтобы люди забыли разницу между Розой и Мередит и стали бы воспринимать меня как Розу. Если отсутствовать долго, всегда можно будет сказать, что я прошла успешный курс лечения и избавилась от моего недуга.

Чарльз будет меня ждать, и, когда я вернусь, мы поженимся и сможем забыть прошлое. Я же буду молиться, чтобы Роза простила нас. Увы, прощение всегда давалось ей нелегко, и мне остается лишь надеяться, что она не станет мстить нам из могилы.

Единственное, что печалит меня, – это то, что она обрела вечный покой с моим медальоном на шее, а ее медальон остался у меня. Я нашла его на нижней ступеньке лестницы, с порванной цепочкой там, где она его уронила, и меня не оставляет жуткое предчувствие, что она захочет вернуть его себе. Хотя она и заявляла, что все мои вещи по праву принадлежат ей, этот медальон был предметом ее особой гордости. Наверно, потому, что ей его подарил отец, который не слишком баловал ее лаской, но, так или иначе, этот медальон принадлежал ей. И у меня нет никаких сомнений в том, что, будь она на это способна, она непременно вернется за ним».

Я оторвала глаза от листка и увидела, что мы подъехали к прогалине, о которой говорила моя мать. Поднявшись повыше, туда, где не было воды, мы увидели кладбище – высокие сосны защищали пару десятков могил, обнесенных кованой железной оградой. Сквозь завесу дождя мне были видны призраки давно умерших представителей семейства Приоло, но их внимание было приковано не ко мне. Я сунула листок назад в ящичек и захлопнула крышку.

– Я знаю, что она хочет, – сказала я. Мой разум внезапно прояснился, и все фрагменты загадки тотчас встали на свои места.

– Кто? И что? – Джек посмотрел на меня как на полоумную.

– Роза, – ответила я, открывая дверь машины. – Открой багажник. – Я обернулась, чтобы посмотреть, как там Ребекка. Ее кожа блестела от холодного пота, однако глаза были открыты. Молча посмотрев на меня, она кивнула.

– Будь осторожна, – сказала она.

Я бросилась к багажнику и выхватила оттуда лопату, которую всегда держала там на всякий случай: она часто служила мне опознавательным знаком для открытых домов. Демонстративно проигнорировав недоуменный взгляд Джека, я прошествовала мимо него с лопатой.

– Мама! – крикнула я, но ветер заглушил мой крик. Впрочем, не важно, потому что я уже увидела ее. Вслед за призраками Приоло я проследовала в угол кладбища, где, опустившись на колени перед маленьким мемориальным камнем, моя мать пыталась голыми руками вырыть в земле ямку. Я подбежала к ней.

– Мама! – крикнула я. На этот раз она подняла глаза.

Она промокла до нитки и вся дрожала; губы ее посинели от холода. Опустившись рядом с ней на колени, я стащила с себя мой намокший свитер и набросила ей на плечи – уж лучше так, чем ничего.

– Что ты делаешь?

Мы обе посмотрели на мемориальный камень. Мередит Приоло. род. 1870 г. ум. 1886 г . Но на этом камне – в отличие от установленного на кладбище Святого Филиппа, на котором был изображен медальон с буквой «Р», – больше не было никаких надписей. Как верно предположила Мередит, любой, кто добрался до этого места, уже все понял.

Джинетт положила холодную, дрожащую руку поверх моей.

– Мы должны поторопиться. Она здесь. Она здесь, и ее злость подпитывает ее ненависть. – Мать с тревогой во взгляде посмотрела мне в глаза. – Она не хочет уходить, по крайней мере, пока мы обе живы.

Я встала и, положив руку матери на плечо, помогла ей встать.

– Отступи.

Увидев в моей руке лопату, мать отступила.

– Возвращайся в машину, – сказала я. – Там работает обогреватель. Ты быстро согреешься.

Мать покачала головой. Мокрые пряди волос выскользнули из ее прически и теперь хлестали ее по щекам.

– Нет, мы можем сделать это только вместе. – Внезапно она качнулась вперед, как будто чьи-то невидимые руки толкнули ее в спину. К счастью, я успела вовремя ее подхватить. – Поторопись, Мелли, прошу тебя.

Сгорбившись под дождем, она застыла рядом, стоя на коленях на мокрой земле. Я подняла лопату, однако так и не смогла ее опустить, как будто мне кто-то мешал. Обернувшись, я увидела, что Джек сжимает рукоятку.

– Я сам. А ты постой рядом с матерью.

Я удивленно посмотрела на него. Струи дождя каскадом стекали по его лицу. Мокрая футболка прилипла к груди. Я открыла было рот, чтобы возразить, заявить, что-де это моя битва, что он вышел из игры. Однако он наклонился и с такой силой поцеловал меня в губы, что я невольно выронила лопату. Хмуро посмотрев на меня, он вогнал полотно лопаты во влажную, напитанную слезами землю.