Саманта Тоул - Саманта Тоул — «Шторм»

— Чёрт. Дерьмо! Нет! — как только эти слова вылетают из моего рта, я начинаю паниковать, определённо понимая, на кого похожа Белль.

На проклятого попугая, вот на кого она похожа.

— Чёрт! Дерьмо! Санта, пенис! — Белль начинает повторять, по-прежнему хлопая в ладоши.

Дерьмо. Тру убьет меня. Прикончит.

— Господи, — я закрываю лицо руками. — Белль, нет.

Я наклоняюсь и поднимаю её. Своми маленькими ножками она обхватывает мое бедра, сжимая руками мою шею.

— Не произноси этих слов. Плохие слова, — я дотрагиваюсь кончиком пальца до её носа, заглядывая в её большие карие глаза — глаза Тру.

— Чёрт. Де…

— Плохие слова, — повторяю я, серьёзно глядя на неё. — Мы не будем повторять эти слова. Никогда. А особенно перед мамочкой. Хорошо?

— Значит, Санта подарит мне пенис, если я не буду говорить плохие слова?

— О, Боже, — стону я.

— Санта! Пенис! — хихикает она.

— Завтрак, Белль! — восклицаю я. — Хочешь немного «Замороженных хлопьев»? — говорю я, чтобы отвлечь её.

Этот грёбаный раздражающий диснеевский мультфильм её любимый, и она ест только этот конкретный бренд хлопьев.

— Замороженные! — вскрикивает она.

Затем она начинает петь «Отпусти» ( прим. ред.: « Let It Go » ), пока я выношу её из ванной, направляясь вниз, на кухню, где в настоящий момент должно находиться моё племя.

Достигнув нижней ступеньки, я фактически присоединяюсь к её пению. Когда ты уже триллион раз слышал эту песню, трудно не подпевать.

— Мама! — кричит Белль, когда мы входим в кухню. — Папочка сказал, что Санта подарит мне пенис на Лождество!

Чёрт.

Тру смотрит мне в глаза.

— Серьёзно?

Я вижу намёк на лёгкую улыбку в уголке её рта.

Я ухмыляюсь, пожимая плечами.

— Если моя малышка чего-то хочет, она это получит.

Я усаживаю Белль на её место за столом для завтрака.

— Доброе утро, Джей-Джей, Билли, — я целую в макушки своих мальчиков, которые не отрывают глаз от телевизора.

В ответ получаю пожелание «Доброго утра» от Билли и ворчание от Джей-Джея.

Я направляюсь к Тру, намазывающей масло на тост, и обнимаю её за талию. Повернув жену лицом к себе, обхватываю её попку, скрытую сейчас от взглядов детей, и крепко сжимаю.

— Доброе утро, — шепчу я, прижимая свои губы к её губам.

Боже, она чувствуется так хорошо. Всегда так хорошо.

— Доброе утро, — она целует меня в ответ, прижимаясь рукой к моей обнажённой груди. — И удачи тебе с объяснением Белль, почему Санта не подарит ей на Рождество пенис.

Она нежно смеётся, когда я снова скольжу своими губами по её, этот звук вибрирует прямо к моему члену.

— К тому времени она уже забудет, — я смотрю глубоко в глаза Тру.

— Да, конечно, так и будет. Так же, как она забыла то, как ты сказал, что купишь ей розовый «Феррари» на третий день рождения.

Дерьмо. Я забыл об этом.

Белль, в общей сложности, неслабо рассердилась, когда поняла, что розового «Феррари» не будет.

Возможно, я немного балую Белль. Ладно, возможно, я балую всех своих детей. Но, если в детстве у тебя самого не было ничего, своим детям ты хочешь дать всё.

— Итак, мама и папа сказали, что заберут детей сегодня вечером, и я подумала, что мы могли бы пойти куда-нибудь... или остаться дома, — Тру пробегает пальцем по моей груди и животу, останавливаясь чуть выше пояса моих пижамных штанов.

И, конечно же, мой член замечает это, возбуждаясь. Он всегда замечает Тру.

— Если у меня есть право голоса, то я голосую за то, чтобы остаться дома, и никакая одежда не разрешена на всю ночь.

Она улыбается, в её глазах мерцает огонь.

— Остаться дома и без никакой одежды важнее.

— Мама! Завтлак! — визжит Белль.

Хихикая, Тру качает головой.

— Она хочет хлопьев, — говорю Тру. — Я всё сделаю, — и дарю ей последний долгий поцелуй.

— Завтлакать! — снова кричит Белль.

Вздохнув, я отпускаю Тру, но лишь после того, как ещё раз сжимаю её прекрасную задницу. Я достаю хлопья из шкафа, а затем беру миску Белль, с принцессой, и её любимую ложку. После заливаю хлопья молоком и отношу миску ей.

Посмотрите на меня, образец семейной жизни.

— Что мы говорим, Белль?

— Спасибо, папочка, — она улыбается мне, прежде чем зачерпнуть свои хлопья.

Боже, она чудесная. Неудивительно, что я похож на воск в руках этой маленькой девочки.

— Хочешь кофе, детка? — спрашиваю я Тру.

— Конечно.

Я наливаю нам кофе и отношу его ей, пока она занята приготовлением обеда для мальчиков и одновременным поеданием своих тостов.