Надежда Волгина: Провинциалка для сноба

В какой же счастливой и любящей семье он вырос. И как Люде нравилась его мама: спокойная, рассудительная, быть может, слишком сентиментальная и просто кладезь житейской мудрости. Но самое главное, что мудрость ее не носила навязчивый характер. Советы она давала лишь тогда, когда у нее их просили. И происходящее вокруг сначала пыталась понять и принять, а уж в последнюю очередь критиковать. Люда все чаще возвращалась к мысли, что повезет той девушке, чьей Лидия Алексеевна станет свекровью. Себя на месте этой девушки представить боялась, таких разговоров у них с Алешей еще не было. И даже намеков с его стороны она не замечала.

Помимо уборки они с Алешей еще и мотались по магазинам за подарками всей его родне, что тоже проживала в Мурманске. Оказывается, таковой насчитывалось немало, и вторую половину тридцатого декабря они навестили всех и поздравили с наступающими праздниками.

Люде было немного неловко составлять ему компанию. В качестве кого она с ним ходила? Его девушки? Ну да, этот факт он не скрывал, а даже подчеркивал, относясь к ней с неизменными нежностью и любовью. Но кажется, теперь она хотела большего. Особенно, когда познакомилась с его замечательной мамой.

Тридцать первого декабря, с утра пораньше Алеша собрался и ушел из дому, таинственно пообещав скоро вернуться. Люда с Лидией Алексеевной хлопотали уже вовсю на кухне. Мама Алеши замешивала тесто, а Люда готовила все для праздничных салатов. На горячее решили запечь утку с яблоками, чтоб уж стол стал по-настоящему праздничным.

Люда все ломала голову, куда же ушел Алеша, а он не обманул — вернулся через час, да с огромной сосной, больше его роста. Вот тогда наступил настоящий канун Нового года, с запахом мандаринов и хвои. А уж как они дурачились, пока украшали символ нового года, и словами передать трудно. И в очередной раз, когда Алеша завалил Люду на диван и принялся покрывать ее лицо поцелуями, она не выдержала и призналась:

— Не могу поверить, что это ты, — и тут же прижалась к его губам, чтобы только он даже не вздумал обидеться на ее слова.

— Чему ты не веришь? — навис он над ней с довольным выражением на лице.

— Тому, что когда-то, сейчас кажется, что давным-давно, меня больную на улице подобрал именно ты. И даже не наша первая встреча… тогда, кстати, ты был похож на себя сейчашнего, а потом… Ты был совсем другим, таким чужим, — совсем тихо закончила.

— Тот идиот был точно не я, — без тени улыбки отозвался Алексей и снова поцеловал Люду, словно чтоб закрепить в ее сознании смысл своих слов, запечатать их поцелуем намертво. — До сих пор удивляюсь, как ты нашла силы простить меня.

— Просто я люблю тебя больше жизни. И я так мечтала, чтобы ты изменился и тоже полюбил меня.

Возможно, прозвучало это по-детски, но сейчас она впервые позволила себе быть настолько откровенной с ним.

— Я очень этого хотела, — крепко обняла она его за шею и притянула к себе. — И сейчас боюсь…

— Чего же? Чего ты боишься, моя малышка? — пробормотал он, покрывая ее шею поцелуями.

Кажется, наряжение сосны из безобидного мероприятия превращалось во что-то страстное. А ведь совсем рядом, на кухне его мама. И если границы комнаты сына та никогда не нарушала без стука, то в гостиную вольна войти в любой момент. Пришлось им обоим обуздывать собственную страсть и возвращаться к прерванному занятию. Но сначала Люда все же призналась.

— Боюсь потерять тебя.

— Ты никогда меня не потеряешь. Я вцепился в тебя мертвой хваткой. Впился зубами как бультерьер. Теперь меня придется убить, чтобы отпустил тебя, — рассмеялся Алеша, и сразу стало как-то очень легко и понятно.

И вот в половине одиннадцатого они втроем собрались за красиво накрытым столом, чтобы проводить старый год и встретить новый. За целый день Люда устала, и в самый неподходящий момент ее одолела зевота и сонливость. Больше всего хотелось свернуться калачиком возле теплого бочка любимого и уснуть. И ей даже было немного стыдно за подобные мысли.

— Что-то ты бледненькая, Людочка. Уж не приболела ли, — обеспокоенно посмотрела на нее Лидия Алексеевна. — А может?!. — прижала она ладонь ко рту, и в глазах ее зажглась настолько неподдельная радость, что Люда даже испугалась. Не возможной же ее болезни она так радуется. Но следующие слова мамы Алеши заставили ее душу затрепетать, а глаза вдруг наполнились слезами. — Да ты беременная, голубушка!

Люда и сама испугалась, а уж на Алексея и вовсе боялась посмотреть. Чувствовала только, как тот нашел ее руку под столом и сильно сжал.