Надежда Волгина - Любимая чужая

Лило как из ведра. Дворники не справлялись с потоком воды, что заливал лобовое стекло. Попав колесом в очередную выбоину на дороге, Андрей громко чертыхнулся и снизил скорость почти до нуля. Теперь он плелся не быстрее черепахи на своем внедорожнике и все равно не видел ни черта, кроме бликов фонарей в огромных лужах!

– Черт! – снова ругнулся и подумал, что такими темпами до дома доберется к утру.

Взгляд случайно упал на обочину, где в тени раскидистого дерева притулилась одинокая лавочка. И вот же странность – лавочка не пустовала. На ней Андрей заметил съежившуюся одинокую фигуру. Кажется, женщина. И точно ненормальная, раз сидит под дождем и не уходит.

Однозначно, он бы проехал мимо, если бы фигура как раз в тот момент не начала плавно заваливаться на лавку.

– Черт! – последовало очередное ругательство, а джип уже плавно съехал на обочину и затормозил.

Жуть как не хотелось мокнуть, но и оставить этого дела так не смог, хоть и никогда не считал себя жалостливым.

Совсем молоденькая, – первой мелькнула мысль, когда Андрей приблизился к лавке и рассмотрел в тусклом свете фонаря бледное лицо с синюшными губами. И вся мокрая, насквозь.

– Девушка, вам плохо? – ответа не последовало, лишь веки ее слегка дрогнули и приподнялись. – Где выживете? – задал очередной вопрос.

– Очень холодно, – раздалось в ответ, но так тихо, что Андрей больше догадался, нежели расслышал.

– Идемте в машину! – решительно обхватил он ее за плечи, а потом и поднял с лавки, стараясь не замечать приглушенных стонов.

Не до церемоний сейчас, когда он и сам уже изрядно вымок. С тем, что возможно у нее болит, разберется в машине.

Разместив пассажирку на заднем сидении и убедившись, что ей удобно, Андрей первым делом включил печку, а потом повернулся к девушке.

– Где вы живете? – спросил, вновь отмечая, какая она бледная.

На веках голубеют прожилки, а губы посинели и потрескались. С волос неопределенного цвета струится вода на и без того мокрый насквозь жакет. Да и слишком он легкий для начала мая. Такое впечатление, что одевалась она наспех. Все это Андрею нравилось все меньше. День и без того выдался нервный, а тут еще и это.

На звук его голоса девушка отреагировала тем, что с трудом разлепила веки. А потом еще долго не могла сосредоточиться на его лице. Взгляд ее словно размазывался.

– Я спрашиваю, куда вас отвезти? Где вы живете?

– Нигде, – едва слышно пробормотала, и веки снова буквально упали на глаза.

– Черт!

Кажется, потеряла сознание. А ему что прикажете делать? Не тащить же ее к себе домой!

Андрей вновь посмотрел на странную пассажирку, что лежала без признаков жизни на заднем сидении. На нищенку не похожа, одета вроде прилично, хоть и не по погоде.

Задумался. Куда ее везти? Если в больницу, то нужно разворачиваться и снова гнать в город. Ну гнать – громко сказано, скорее плыть. Да и город остался далеко позади. А вот его дом уже близко, рукой подать. И как же хочется поскорее там оказаться.

Что за день сегодня выдался! Не иначе как все звезды сложились не в его пользу. Еще и она!..

Домой, – решил, а там попросит Дениса о помощи. Лишь бы тот оказался дома.

О том, что будет делать, если врача-соседа дома не окажется, Андрей пока не думал.

– Не представляю, что может быть у них общего. Ей сколько?.. Восемнадцать-то есть?

– В следующем месяце исполнится девятнадцать. Хозяин уже заказал банкетный зал для грандиозного празднования.

– А ему скоро стукнет пятьдесят. Нет, Ленка, ты только подумай, он ее больше чем вдвое старше.

– И богат как Крез. Что тут думать-то? Нищенка вытянула счастливый билет…

Больше я не в силах была это слышать. Так и не вошла в кухню, хоть есть и хотелось ужасно. Я, конечно, знала, что про нас с Андреем тут все сплетничают, начиная с управляющего и заканчивая садовником. Но своими ушами услышала впервые. И от этого так противно стало на душе!..

Меня зовут Валерия Морозова. Два месяца назад меня спас от верной смерти самый добрый человек на всем белом свете. Я осталась без работы и крова, с пятьюдесятью рублями в кармане. Было очень холодно, лил ледяной дождь, и я умирала на лавочке, считая, что так будет лучше для всех.

Я выросла под опекой государства. В шесть лет, оставшись без родителей, переехала жить в детдом и росла там, как многие другие дети. Ничем непримечательная история про обычную девчонку, каких много в нашей стране.