Надежда Волгина: Провинциалка для сноба

— К Алешеньке? — удивилась женщина и посторонилась. — Да вы заходите, чего за дверью-то топтаться, — уже с толикой интереса и любопытства пригласила она, краем глаза разглядывая небольшой чемодан на колесиках.

— Мам, я открою, — раздалось такое знакомое из комнаты, что Люда пошатнулась и привалилась к дверному косяку.

— А я уже!.. — крикнула было мама Алеши, но сразу же заволновалась. — Вам плохо? Такая бледная… Алешенька, иди сюда, сынок! — еще громче крикнула.

Ну что же она за истеричка?! Даже в гости пожаловать с достоинством не смогла. Того и гляди грохнется в обморок. Вот и голова уже кружится, и ноги совсем не держат. Прежде чем перед глазами окончательно потемнело, Люда успела почувствовать, как ее подхватили такие родные, любимые и надежные руки.

— Мам, она умирает!..

Кто умирает? Не достаточно ли еще смертей? И зачем он ее так крепко держит, она ведь не собирается сбегать, да и не сможет этого сделать прямо сейчас, когда сознание все еще улетает в неведомые дали.

— Умрет, если ты не перестанешь душить ее, — раздался рядом строгий голос, который сейчас слабо напоминал тот полушепот, что слышала Люда у порога.

Ну давай уже, очнись, пошевелись, намекни, что не собираешься умирать, когда все только начало налаживаться.

— Алешенька, да положи ты уже бедняжку на диван. Дай ты ей вздохнуть как следует, — теперь в голосе его матери слышится улыбка. — Обморок у нее, неглубокий. От волнения, должно быть. Совсем затиранил девушку, да?

Крепкие объятья разжимаются, и ее бережно опускают на что-то мягкое и удобное. Под голову подкладывают подушку, а ко лбу прижимается что-то влажное и холодное, что моментально приводит в чувство.

— Но вот, милая, ты и очнулась, — тепло улыбнулась ей женщина и поправила повязку на лбу.

Очнулась, да, и сразу же принялась прощупывать взглядом комнату в поисках того, кого больше всего хотела сейчас видеть.

— Пойду-ка я накрою стол к обеду. Думаю, вам есть о чем поговорить и без меня тут.

Какая же хорошая у него мама! Алеша на нее не похож, разве что, глазами. Наверное, эта зашкаливающая мужественность досталась ему от отца.

— Привет! — склоняется над ней его все еще взволнованное сверх меры лицо. Она его никогда таким не видела. Кажется, даже губы его подрагивают, словно собирается заплакать. Но разве такие сильные мужчины плачут?

— Привет! — улыбается Люда и тянется к нему навстречу. Но сил не хватает, и она снова откидывается на подушку. И лишь рука ее остается в его руке, которой он успел поймать ту.

— Не могу поверить, что ты тут, — шепчет он, опускаясь рядом с диваном на колени и утыкаясь лицом ей в шею, щекоча и обдавая ту теплом своего дыхания.

— И я не могу поверить, что решилась на такое, — зарывается Люда ему в волосы, прижимаясь щекой к голове, обхватывая за шею второй рукой.

Не отпустит! Теперь она ни за что его не отпустит от себя, даже если он сам этого захочет. А уйдет, так она просто умрет, не сможет жить вдали от него.

— Я боялся просить тебя приехать.

— А я ужасно боялась ехать к тебе.

— С ума сходил без тебя.

— И я…

Он говорил, а ее голос вторил ему эхом. Их мысли были созвучны, как и слова, и руки. Они не могли надышаться друг другом, насмотреться друг на друга. Это было так волнующе. Именно в этот момент между ними рождалось что-то новое — гораздо большее и сильное, нежели влюбленность. Наверное, это и есть любовь, которая одна и на всю жизнь.

Губы их слились в поцелуе, и Люда даже не прижалась к своему Алеше, а вжалась в его тело, растворилась в нем, млея от всепоглощающего счастья, которое затмило собой все остальное. Как же правильно она сделала, что прилетела! Какой Влад молодец, что подтолкнул ее к этому решению! И как она теперь рада Новому году, что встретит рядом с любимым!

Следующие два дня были наполнены хлопотами, новыми впечатлениями и волнениями.

Квартира у Алешиных родителей была трехкомнатная и захламленная до безобразия, как это обычно случается у пожилых людей. Каждая вещь дорога по той или иной причине, даже если это откровенный хлам. И Люда относилась к этому с пониманием, потому что и сама не любила ничего выбрасывать. А вот Алексей уговорил-таки маму на генеральную уборку с выбрасыванием всего лишнего. И как признался тихонько Люде, толчком послужил именно ее приезд. Маму словно подменили, как будто именно появление Люды вдохнуло в нее новую жизнь или желание жить в старой.

В общем, после долгих уговоров все вместе они принялись вычищать каждый угол и закоулок в квартире, не пропуская ни единого даже самого маленького шкафчика. Вот тогда Люда познакомилась с Лидией Алексеевной поближе, за рассказами той о своей молодости и детства Алеши, за самыми разными воспоминаниями.