Мария Соареш - Земля любви, земля надежды. Испытание чувств

Лучше бы он не произносил этих слов!

— Твоего первенца выносила я! — выкрикнула она с нестерпимой болью, потому что разом припомнила всё, что пережила в Чивите, ожидая своего Мартинью. Вспомнила уничтожающие скандалы, которые устраивал ей отец, собственную беззащитность, враждебность и неприязнь Дженаро, который не пожелал дать ей кров. Только Роза и бабушка помогали ей в те тяжёлые минуты, когда она скиталась, пытаясь найти кров для себя и будущего ребёнка.

— Ты хоть раз спросил меня, как мне это досталось?!

И Мария, захлёбываясь, стала перечислять свои обиды.

— Вот что пережила я, рожая твоего сына! — заключила она, поглядев на Тони и ожидая заслуженной награды.

Но Тони, видимо, считал, что все награды она получила от покойного Мартино, поскольку сказал ей:

— Но ты сумела позаботиться, чтобы у ребёнка был отец, человек состоятельный, если не сказать богатый, который обеспечил ему будущее.

— И ты меня за это упрекаешь? — Мария задохнулась от возмущения. — Даже после того, как я тебе всё рассказала?!

— Я тут тоже не на курорте жил, — ответил Тони. — За своё теперешнее относительное благополучие, куда меньшее, чем твоё, я заплатил своими руками пианиста. Моя теперешняя семья помогла мне выбраться из ямы. Я многим обязан любви Камилии. Не будем упрекать друг друга. Камилии я нужен больше, чем тебе, и нашему будущему ребёнку тоже.

— Ты нужен своему сыну, который у тебя уже есть! — повторила Мария.

— Разве я от него отказываюсь? — со вздохом спроси Тони.

— А твоя Камилия знает, что у тебя есть сын? — спросила Мария. — Мне ты сразу сказал, что она ждёт ребёнка. А ей ты сказал о своём сыне?

— Зачем ей знать об этом? — устало спросил Тони.

С невыразимой тоской и отвращением он вспомнил сцены ревности, которые закатывала ему Камилия, и понял совершенно отчетливо, что не желает, не хочет, не может сообщить ей о существовании сына. Беда Тони была в том, что женщины, с которыми связала его жизнь, обладали слишком бурным темпераментом, который был ему не по плечу. Возлюбленные Тони подавляли его своими эмоциями, он пасовал перед ними и вместе с тем начинал их избегать.

— Как это зачем?! — Мария продолжала задавать вопросы всё на тех же повышенных тонах, задыхаясь от обиды и возмущения. — Да затем, чтобы она поняла, что у тебя есть обязательства передо мной, перед твоим Мартинью!

Как только Тони слышал имя сына, он сразу переставал чувствовать, что этот ребёнок имеет к нему отношение. Мальчик смотрел на него большими тёмными глазами, возможно, похожими на его собственные, говорил ему «папа», но отцовских чувств Тони по-прежнему к нему не испытывал и даже не понимал, как это изменить. Зато он прекрасно представлял, какую бурю вызовет сообщение о его сыне в доме тестя. В этом доме относились к детям с особой трепетностью. Ребёнок был существом священным, чем-то вроде идола. Никто не усомнится, что и Тони точно так же относится к своему первенцу, сообщение о нём надолго лишит покоя и тестя, и тёщу, и Камилию.

— Мои обязательства — это мои обязательства, и позволь мне самому о них судить и с ними справляться, — сказал Тони как можно мягче.

Он знал, что любит Марию, что привязан и к Камилии, но эти женщины требовали от него слишком многого, они хотели занять собой всё его жизненное пространство, вгоняя Тони в унылую подавленность и тоску.

— Её ты щадишь, бережёшь, а меня нет?! Ну, так я сама ей скажу, что у тебя есть сын! — заявила Мария.

Где ей было понять, что всё дело в Тони? Она видела перед собой только соперницу, считая, что Камилия — главный враг для неё. И хотела смести этого врага, подавить, уничтожить.

— Только посмей это сделать! — угрожающе произнёс Тони. — Только посмей!

— И что будет? — с вызовом спросила Мария.

— Ничего хорошего, — с искренней убеждённостью сказал Тони.

Но можно ли было подобной убеждённостью погасить костёр, который полыхал в груди Марии?

Разговор с Тони не успокоил её. Наоборот, она поняла, что может лишиться возлюбленного навсегда. Одна мысль об этом была для неё нестерпима.

— Не бросай меня! Прошу тебя, не бросай! — повторила она.

Тони, молча, поцеловал её. Ему нечего было ответить, он сам был в растерянности и искал поддержки.

Дженаро ждал сына у дверей. Он хотел поговорить с ним, сказать, что семейный очаг свят, что нельзя им пренебрегать в угоду страсти. Но по лицу Тони увидел, что тот не во власти страстей, а скорее во власти тяжёлых размышлений.