Вера и Марина Воробей - Игра со смертью

— Могу тебя успокоить, все было по-честному. Этой дозы хватило бы на двух таких девчонок, как ты.

Дверь за врачом закрылась, а Туся так и сидела на кровати, болтая ногами. Ее мама побеспокоилась о том, чтобы у дочери были «все условия», и Тусю положили в большую комнату, рассчитанную на четверых.

«Хорошо жить в отдельной палате, — подумала она, обводя взглядом голые стены, сияющие белизной. — И вообще хорошо жить».

Одновременно с желанием жить в Тусе проснулось любопытство.

«Интересно, какие у меня соседи? — подумала она. — Надо с ними познакомиться».

Напротив ее палаты была еще дверь, и Туся знала, что там живет симпатичная девушка, чуть постарше ее самой. Когда Туся только поступила в больницу, она видела, как соседка проходила по коридору.

«Вот бы познакомиться с ней, вместе будет не так скучно», — подумала Туся. Но знакомиться с новыми людьми всегда трудно. Ни с того ни с сего не придешь и не скажешь: «Давай дружить» или «Мне скучно, давай поговорим». Может, человек занят, или ты ему не нравишься, или у него уже есть друзья…

«Нужен предлог, — наконец, решила Туся. Приду к ней и скажу: „Нет ли у тебя кипятильника?“ Если она здесь давно, то обязательно есть. Или спрошу: „Доктор Кронин к вам не заходил?“ Главное — придумать первую фразу, а там уж я пойму — хочет она со мной разговаривать или нет».

— К вам можно? — спросила Туся, заглядывая к соседке.

Она быстро огляделась и с удивлением заметила, что в палате стоит шесть кроватей. Трое больных спали или по крайней мере казались спящими, одна женщина задумчиво смотрела в окно, другая сосредоточенно мыла пол, а девушка, которая недавно понравилась Тусе, сидела на кровати и красила ногти на правой руке.

Когда женщины увидели новое лицо, они заметно оживились. Одна перестала смотреть в окно, другая пошла полоскать тряпку, глядя на Тусю, а девушка застыла с кисточкой в руке.

— Добрый день, я хотела спросить… — начала Туся и тут же с ужасом поняла, что не знает, как закончить фразу.

— Как хорошо, когда кто-то заходит, — сказала женщина у окна.

— Проходи, девочка, — сказала поломойка. Только, пожалуйста, не топчи.

А девушка с недокрашенной рукой приветливо кивнула. Туся на цыпочках прошла по свежевымытому полу и села с ней рядом на кровать.

— Меня зовут Туся, — сказала она. — А тебя?

— Алина, — ответила девушка, продолжая наносить коричневый лак. — Почему ты здесь?

— По глупости, — ответила Туся. В подробности ей вдаваться не хотелось. — А ты?

— А я пыталась покончить с собой, — не без гордости ответила Алина. — Меня едва откачали.

Туся внимательно посмотрела на новую знакомую. На вид ей было лет восемнадцать, у нее были светлые волосы и зеленые, широко расставленные глаза. Когда Туся увидела ее в коридоре, ей показалось, что она очень красивая. Но Алина относилась к тому типу девушек, которые на расстоянии выглядят интереснее, чем на самом деле. На ней был черный шелковый халат, расшитый золотыми птицами, и такие же черные с золотом тапочки.

— Почему ты хотела это сделать? — прямо спросила Туся.

В любом другом месте этот вопрос прозвучал бы дико, но здесь, в больнице, таким вопросам никто не удивлялся.

— О-о, — значительно протянула Алина. — Это целая история.

Она смерила Тусю взглядом, как бы соображая, годится ли та для того, чтобы быть посвященной, и, видимо, решила, что — да.

— Понимаешь, у меня был друг. Он старше меня на десять лет, представляешь? — было заметно, что Алина гордится этим фактом. — Так вот, у нас были особенные отношения, как никогда и ни с кем другим. Он мне как-то позвонил, а моя мать назло ему сказала, что я ушла с другим; представляешь? А он у меня такой нервный! Так разозлился! Я ему звоню, а он говорит, что знать меня не хочет, и трубку вешает.

Алина посмотрела на Тусю, ожидая сочувствия, и та скорчила понимающую мину.

— Нет, ты не представляешь! — продолжала Алина. — Что мне оставалось после этих слов? Я и отравилась.

— А теперь что будешь делать? — спросила ее Туся.

Всегда интересно, что о своей жизни думает человек, который еще недавно хотел с ней расстаться.

— Уйду в монастырь, — убежденно сказала Алина. — Я поняла, что в миру мне делать нечего.

Одна знакомая Тусиной мамы, тетя Оля, тоже ушла в монастырь. Она разошлась с мужем, а детей у нее не было. Сначала она два года была послушницей, а потом постриглась в монахини и сменила имя. Туся читала открытки, которые та присылала Ирине Дмитриевне на церковные праздники и поражалась. Казалось, что эти письма из другого мира: все земное действительно не волновало ее, то была не привычная тетя Оля, а совсем другой человек. Она писала о том, что работает то в огороде, то на кухне, и что она счастлива как никогда.