Вера и Марина Воробей - Игра со смертью

… Вдруг она увидела свою бабушку, которая тихо вошла в комнату и села рядом с Тусей.

— Бедная моя девочка, — сказала она, а ее глаза смотрели с ласковым укором. — Что же ты наделала!

Туся всегда любила бабушку. Только она могла рассказывать сказки так, что они казались правдивые реальности, только она пекла такие нежные и воздушные пирожки с капустой.

— Бабушка! — пробормотала Туся. — Разве ты не умерла?

— Умерла, Наташенька, давно умерла, — ответила она, но Туся не испугалась — бабушка была совсем не страшной и привычной. — Как раз об этом я бы и хотела с тобой поговорить.

И бабушка смущенно примолкла.

— Что случилось? — насторожилась Туся.

— Знаешь, совсем я плохая стала. Что на моих похоронах было — ничего не помню. Может, ты мне расскажешь?

Наступающий сон сделал веки Туси тяжелыми, как свинец. Она прикрыла глаза, а когда открыла их снова, бабушки уже не было.

Боже мой, Боже, и надо же быть такой дурой!

Как хорошо жить, когда у тебя ничего не болит, когда не тошнит и когда тепло. Зачем я здесь, мама, что я здесь делаю? Где ты? Как же хочется пить.

И не было ей дела ни до Егора, ни до Лизы, ни до своей внешности. Холод поднимался от ног к самому сердцу, парализуя остатки воли.

Жить, только жить, пусть уродиной, все равно, только в тепле. Что за привкус во рту, мне бы встать за водой, больно, как больно, колется на куски голова, кто-нибудь … что я делаю здесь…

Туся захотела подняться, но не смогла. Она стала шарить рукой, пытаясь нащупать телефонную трубку, но трубка от радиотелефона упала под диван. Мама уехала в гости, а это значит надолго. За последнее время Туся потеряла всех друзей, поэтому никто не мог позвонить в дверь или встревожиться из-за того, что Туси не было в школе.

Жалко, отсюда не выбраться никак… Мутной волной накатывает воздух… Плохо одной… я одна… Нет, кто это здесь? Что я делаю? Мама, мне страшно…

Туся нырнула в глубокую дремоту. Но сквозь сон ей удалось услышать, как поворачивается ключ в замке.

— Тусечка, это я. Скукотища там была страшная. Едва пару часов высидела и сразу домой, с этими словами в комнату вошла Тусина мама и увидела дочь, которая в одежде лежала на диване.

— Что-то ты бледная, — забеспокоилась мама, — температуру мерила?

— Мама, — Туся блаженно улыбнулась, как будто пробуя на вкус это слово. — Мама, я отравилась.

— Ну вот, — от огорчения мама даже села, — так я и знала, что они торты просроченные продают! Много ты съела?

— Не торт, — слабым срывающимся голосом проговорила Туся. — Сама. Сама отравилась. Нарочно….

— Как нарочно? — не поняла мама. — .:.. Как сама?

— Потом. Все потом, мама. Вызови врача. Пожалуйста.

Сначала Инна Дмитриевна сидела неподвижно, не зная, что предпринять, а потом в ней проснулась хватка деловой женщины, и она начала действовать.

Через пятнадцать минут приехали врачи и начали делать Тусе промывание желудка.

— Сама будешь открывать рот или мы откроем? — с угрозой в голосе спросил врач. — Только учти, если будешь сопротивляться, можешь лишиться передних зубов.

Ничего не ответив, Туся покорно села на стул посреди комнаты и кивнула головой.

В рот ей вставили распорку и, черпая кружкой из ведра водопроводную воду, вливали в горло. Туся судорожно глотала, а когда желудок наполнялся, он извергал потоки мутной жидкости, вынося остатки пищи и таблеток, которые еще не успели всосаться в кровь. Процедура эта повторялась снова и снова, и врач все приговаривал:

— Пей, пей, пока из тебя не польется чистая вода!

«Какая мерзость, — думала Туся, пытаясь отдышаться, — никогда бы не стала этого делать, если бы только знала, какая это мерзость».

— Тебе, Крылова, теперь и. к гадалке ходить не надо, я сам могу предсказать твою дальнейшую судьбу, — сказал Тусе молодой врач, приехавший на вызов. — Сейчас мы едем в больницу, и ты недельку-другую позагораешь в психосоматическом отделении.

— Что это значит? — спросила Туся. Голова у нее кружилась, она чувствовала пустоту в желудке, но страшный сон отступил, и это было самое главное.

— Это значит, что туда отвозят таких взбалмошных девиц, как ты, — презрительно скривил губы врач. — Все вы считаете себя особенными, неповторимыми. Травитесь, режете вены, а все без толку, только нам работы прибавляете.

— Вы так говорите, как будто жалеете, что у меня не получилось, — голос Туси дрожал.

— Я жалею, что это вообще случилось. — Врач поднял с пола пустой флакон из-под таблеток, прочитал название и сокрушенно покачал головой. — Вы вовремя позвонили, с этим препаратом не шутят. Что, несчастная любовь?