Любовь Сладкая - Родить по контракту - игрушка миллиардера

— Какая же ты очаровательная и милая, — поправляя на моей лебединой шейке ожерелье из жемчуга, восхищалась мной Татьяна, которую я пригласила быть главной свидетельницей на свадьбе.

— Ага, если бы только талия была немного тоньше, да?

— Ну что ты, Лариса, это же так красиво — быть беременной на собственной свадьбе. Ты же потом станешь показывать малышу эти фотографии, и говорить: а ты тоже был с нами в этот день, сидел вот тут, в животике у своей мамы, у меня.

— Думаю, именно поэтому ты, Элизабет, и решила пристроить именно сюда этот огромный бант, чтобы подчеркнуть мою брюхатость?

— Возможно, — улыбалась стилист. — Зато ведь какой вид сзади. Да жадные до сенсаций папарацци просто ослепнут от всех своих вспышек, стараясь поймать наиболее выигрышный ракурс и сделать кадр на миллион.

— Я бы тоже не против поносить такой бант, если бы он прикрывал под собой ребенка кого-то похожего на твоего Андрея, — вовсю расхваливала меня моя бывшая уже теперь компаньонка, потому что мы и вправду с ней сильно подружились.

— Но-но, — я помахала пальчиком прямо перед ее вздернутым носиком. — Этот мужчина уже занят.

— Да что ты, я шучу. Но все равно, не расслабляйся, а то все может быть, знаешь ли.

Потом пришел Андрей, в руках он держал букет гладиолусов, и стоило только удивляться, где же он их нашел — среди зимы, узнав, что я люблю именно такие цветы.

В тот день только для нас звучал марш Мельденсона, по улицам Москвы мчался свадебный кортеж, рекой лилось шампанское и звучало "Горько".

Даже моих родителей Топтанин позвал на нашу свадьбу, и они впервые сидели в ресторане, поражаясь богатству и роскоши, окружающей их, а также — необычной изысканности блюд.

Правда, подойдя ко мне, когда все танцевали, мама прошептала на ушко, что так и не наелась, потому что не было привычной картошки с селедкой да квашеных огурчиков.

— А также водочка плоховата, что-то не то, ну никак не вставляет. А вот бы самогончику сюда нашего… — сказала мама. — Вон и папа приуныл…

— Как нет? Сейчас все будет, — услышав мою просьбу, понимающе улыбнулся Андрей. Он подозвал официанта, и через полчаса перед папой стоял графинчик с его любимым, немного мутноватым напитком, а мама вовсю уплетала свою картошку.

В апреле стало необычное тепло. Снег давно сошел, а улицу украшали позеленевшие деревья и трава.

Было раннее утро, мы с Андреем спали в одной постели, как вдруг, ощутив слишком уж сильный толчок внутри живота, я даже вскрикнула от неожиданности.

— Что случилось? — подскочив, забеспокоился Андрей, он вообще в последнее время спал очень чутко, словно это не я, а он носил нашего ребенка.

— Да ничего страшного, что-то кольнуло, возможно, газы, — сказала я и, прижавшись к надежному плечу мужа, снова закрыла глаза.

Но снова уснуть у меня так и не получилось, так как срок пришел — и начались схватки.

— Ой, что-то не то, — широко открыв глаза, я потрогала руками поясницу, так как мне показалось, что там болит.

— Может, вызвать врача? — садясь на постели и потирая глаза, спросил Андрей.

— До родов еще дней пять осталось, — вспомнив, какое сейчас число, сказала я. — Возможно, просто много вчера позанималась на надувном шаре.

— Ну, тогда спим… — и муж поцеловал меня нежно, словно ребенка, в щеку.

Мы уже больше месяца не занимались с ним любовью, потому что врачи нам запретили, сказали, что срок слишком большой и может быть угроза выкидыша. Но время от времени я делала Андрею минет, потому что не хотела, чтобы он страдал или, не дай-то бог начал искать кого-нибудь на стороне.

— Ничего, вот родишь, и мы возобновим наши экскурсии по ресторанам, — обещал мне муж. — Или поедем куда-нибудь на отдых, в Индию, например, только теперь никаких массажистов, и не проси.

— Не нужно мне напоминать о том позоре, — вздыхала я, совершенно не обижаясь на Андрея, а также удивляясь тому, как же легко он обо всем этом говорил.

Я не понимала: вот если бы я была мужчиной, не знаю, способна ли была бы забыть настолько чудовищную измену. Но это была я — перегибы в воспитании, и все такое. Андрей же родился, воспитывался и рос настоящим олигархом, поэтому смотрел на жизнь проще меня, или же — шире, я не знаю…

— Да ладно, проехали, было и сплыло, — говорил он. — Зато теперь я точно уверен, что такого больше не повториться никогда.

— И даже не сомневайся, — уверяла я своего обожаемого мужа, за которого могла бы и жизнь отдать, так сильно его любила.