Лана Ричи - Девственность по контракту [СИ litres]

Особенно сейчас, когда я глажу его мягкую, словно бархатную кожу, и мне кажется, что в мире нет занятия приятнее.

А главное – я готова двинуться дальше.

Впрочем, я и сама догадывалась, что могла бы сделать. Подцепила плавки большими пальцами и помогла им съехать вниз, выпустив член на волю. Обхватила его руками и сделала несколько движений вверх-вниз, стараясь двигаться осторожно, чтобы не причинить боли или дискомфорта. Стэнли выдохнул, с его губ сорвался тихий стон, мне это понравилось. Было в этом что-то особенное – держать его в руках и быть полностью ответственной за его удовольствие. Хриплый выдох, то, как он сжимает руку у меня на талии. Я ловила каждую его реакцию, даже самую незначительную, и она становилась моей победой.

– Ты можешь сжать сильней, – сказал он тихо.

Я так и сделала, продолжив свои равномерные движения, и неустанно наблюдая за мужчиной, которого ласкала. В какой-то момент я почувствовала, что всё выходит из-под контроля – он выходит из-под контроля. Его рука легла на мою сверху, и он задал темп: ещё быстрее, ещё быстрее и сильнее. Поразительным образом, это захватывало меня, как будто я могла разделить с ним удовольствие, чувствовать то же, что чувствует он. И это было даже гораздо круче, чем когда он ласкал меня. Несколько сильных движений – и он крепко сжал руку. Я почувствовала толчки под своими пальцами и хриплый выдох у себя возле шеи.

– Моника, детка… – прошептал он.

И этот момент его наивысшего удовольствия стал особенным и для меня, словно на какое-то мгновение мы соединились по-настоящему. В этом была буквально нечеловеческая близость – когда двое дышат в унисон, чувствуют в унисон, живут в унисон. Мне понадобилось несколько мгновений тишины, чтобы насладиться этим странным ощущением, далёким от телесного и всё-таки невероятно телесным. А потом я тихонько сказала ему на ухо:

– Ну что, больше я ничего не должна?

Он усмехнулся.

– Ты знаешь, а я готов дать тебе ещё одну ссуду.

Я не сразу поняла, что это значит, а когда поняла, он уже вытаскивал меня из воды.

Несмотря на мои протесты (довольно вялые, если говорить откровенно) Стенли отнёс меня на руках в нашу комнатку и не очень-то аккуратно приземлил на диван.

– Эй, эй! Он же будет мокрым… – сказала я, но была проигнорирована.

Кажется, мокрый диван Стэнли не слишком волновал. Может быть, потому что он уже всё запланировал и в его планы совсем не входило то, что я буду спать на этом диване – ведь у нас есть огромная кровать.

Не обращая внимания на моё возмущение, он стащил с меня трусики купальника.

– Эй! – сказала я ему. – Ты ведь помнишь, что наш договор уже не действует?

Он усмехнулся.

– Помню, но думаю, кое-что мы можем себе позволить.

Он развёл мои ноги шире, и его язык проехался между мокрыми складочками. И я не могла больше говорить. Да что там – я даже дышать не могла.

Его язык творил со мной какое-то безумие. Он действовал уверенно и напористо, надавливал на самую чувствительную точку, доводя меня до сумасшествия.

Я мигом забыла о стыде, стеснении, отдаваясь этому невероятному танцу плоти. Потеряла контроль.

Кажется, я кричала, стонала и просила еще.

Но все это было неважным. Все вообще перестало быть важным, лишь огненные всполохи безумного удовольствия в моем теле.

Наслаждение становилось сильнее и сильнее, и в какой-то момент, когда мне уже казалось, что я больше не выдержу, взорвалось безумной вспышкой в низу живота…

Какое-то время я просто не могла двигаться. А когда смогла, переместилась поближе к Стенли и устроилась у него на груди.

– Погоди, надо забрать с улицы бутылку и бокалы. Сейчас принесу.

– И клубнику, – напомнила я. После всего, что произошло, почему-то безумно хотелось есть.

Стэнли вышел к джакузи, а после я услышала стук и тихое чертыхание. Боже, что там ещё случилось? Я выскочила в декоративную дверь и увидела картину: Стэнли сидит у бортика джакузи, но в его руках бутылка и тарелка с клубникой.

– Здесь чертовски скользко, – сказал он, – но я смог спасти самое главное.

Вот я бы поспорила, что самое главное в данной здесь – вино и клубника. Я сделала шаг навстречу и тихо ойкнула: кожа над его бровью была рассечена, и из пореза тонкой струйкой сочилась кровь. Я выхватила бутылку из его рук.

– Ты поранился! Идём, нужно обработать рану.

– Ничего страшного, просто царапина, – отбрыкивался Стэнли. Но я его не слушала. У меня в сумочке была перекись водорода. Я усадила его на диван – тот самый мокрый диван. Но не слишком беспокоясь о его комфорте. В конце концов, Стэнли сам виноват, что обшивка промокла насквозь. Я стала нервно копаться в сумочке, но перекись что-то никак не находилась. И тогда, чтобы не терять время, я просто высыпала всё её содержимое на столик, нашла нужное и наконец плеснула её на рану.