Вета Сашина - Тепло его объятий

Но это оказалось не так просто. Кругом возвышались абсолютно одинаковые сосны. Тропу, как и следы, замело снегом. Было совершенно непонятно, в какой стороне находится отель.

Сердце Риммы на мгновение сжалось от страха, но потом она решила, что нужно идти в обратном направлении. Просто все время прямо, пока не выйдет хоть куда-нибудь.

– В конце концов, – пробормотала Римма себе под нос, – не могла же я зайти слишком далеко.

Она решила, что если поход в избранном направлении не принесет желаемого результата, то она пойдет вправо, а потом, если понадобится, – влево. По ее подсчетам, такое путешествие должно было занять не больше часа.

– Пешие прогулки еще никому не вредили, – подбадривала она себя. – К тому же аппетит нагуляешь.

Посмотрев на наручные часы, Римма ускорила шаг.

Через полчаса она поняла, что идет явно не в ту сторону. Ровное плато сменилось крутым склоном, вместо сосен появились густые голубоватые ели. Здесь Римма не бывала. Неужели заблудилась? Только этого сейчас не хватало!

Все еще стараясь сохранять спокойствие, она повернулась на девяносто градусов вправо и двинулась в путь, с трудом вытаскивая сапоги из сугробов. Спустя полчаса она сделала еще один крутой разворот, теперь влево. Все ее попытки найти цивилизацию не принесли никаких результатов. Отель как сквозь землю провалился, словно заколдованный.

Она попыталась звать на помощь, но это ничего не дало. Снегопад гасил все звуки, и голос Риммы тонул и вяз в белой вате.

Перчатки, влажные от снега, больше не грели руки, а, напротив, окутывали их стылой сыростью. Римма остановилась. Стащив перчатки, она подышала на скрюченные озябшие пальцы и пошла дальше, проваливаясь в сугробы чуть ли не по колено.

Стремительно темнело. Густой снег сыпался без остановки. Белые снежинки на почти черном фоне походили на легкую вуаль, маскирующую жуткий мрак, наползающий со всех сторон.

Интересно, в Альпах водятся волки? А медведи? А другие дикие звери?

– Господи, только не это… – простонала Римма. – Пожалуйста, помоги мне выбраться отсюда. Очень прошу. Не бросай меня. Мне нельзя умирать. Нужно так много сделать.

Бог никак не отозвался на мольбы. Пути его были неисповедимы.

За два с лишним часа бесплодных шатаний по зимнему лесу Римма совсем обессилела. Ей хотелось присесть хотя бы на пару минут. Смести снег с упавшего ствола и дать отдых онемелым ногам. Но она знала, что может заснуть. А на морозе под падающим снегом – это все равно что умереть. Окунешься в какой-то яркий сон и больше не вернешься.

Римме захотелось плакать, но слезы исчезли. Наверное, замерзли, превратившись в лед.

Она покрутилась из стороны в сторону, не зная, куда податься. Ситуация казалась совершенно нелепой. Ведь совсем недавно Римма находилась всего в получасе ходьбы от отеля, где по аллеям прогуливается множество людей, в другие сидят за столиками в ярко освещенном ресторане. Римме нестерпимо захотелось в тепло, услышать веселый гул голосов, увидеть оживленные человеческие лица. И совершенно не имеет значения, что подадут на ужин. Сейчас для Риммы не было большего счастья, чем оказаться в отеле рядом с Глебом.

Отчаявшись, она опять принялась звать на помощь. Сначала несмело, а потом все громче и громче. В ее сердце теплилась надежда на спасение. Должен же кто-то услышать. Если Богу не до нее, то наверняка где-то рядом гуляют люди. Они найдут ее и помогут.

Но нет. Кругом было пусто, было тихо, было темно.

Спустя несколько минут Римма выбилась из сил и охрипла. Она больше не могла переставлять отяжелевшие ноги. Кричать тоже не было сил. Она не видела смысла идти непонятно куда. Панический страх сменился простым пониманием неизбежной и глупой смерти.

Прислонившись к дереву, Римма закрыла глаза и заплакала.

– Худший отдых в моей жизни, – рыдала она. – В моей короткой и бессмысленной жизни…

Отправляясь в ресторан, Глеб пылал праведным гневом. Римма окончательно перешла все мыслимые и немыслимые границы. Как она посмела столь вызывающе, столь демонстративно крутить роман на стороне, совершенно не стесняясь присутствия мужа и десятков любопытных глаз, от которых, конечно же, не скрылись странности ее поведения.

То напивается в баре, то является со свидания вся порочная с ног до головы, пахнущая другим мужчиной, со следами поцелуев на шее.

Что с ней? Потеряла голову от страсти? Или это всего лишь происки ревнивого воображения? Может быть, Глеб придумал себе ее измены? Может, войдет сейчас в зал и увидит ее сидящей в одиночестве за их столом? Она улыбнется, положит ладонь на его руку и скажет, что все было неправдой. Признается, что просто хотела подразнить его, чтобы не расслаблялся. И он поверит. Потому что в противном случае придется мириться с презренным статусом мужа-рогоносца.