Вета Сашина - Тепло его объятий

– Дима, нет, – прошептала Римма. – Мне пора.

– Ты не дала мне ответ.

– Ты хочешь уйти ради меня или просто хочешь уйти от нее ?

– Ты мне напомнила, что такое любовь. – Дима шумно сглотнул. – Но уйду я в любом случае.

– Значит, вернемся к этому разговору, когда уйдешь.

Выскользнув из объятий Димы, Римма поспешно покинула номер.

Вернувшись в свой номер, она увидела спящего Глеба. Знакомая картина. Опять укутался в одеяло, уткнувшись носом в подушку, словно маленький мальчик, которому очень одиноко и страшно. Бедный, бедный.

Обычно он не любил дневной сон, утверждая, что потом у него голова тяжелая и ничего не соображает. А теперь изменил своим привычкам, плотно задернул шторы и улегся, устроив себе искусственную ночь.

Заметила Римма отличие и в позе Глеба. До сих пор он спал иначе – вольготно раскинувшись на своей половине кровати. Не сжимался в комок, не норовил забраться под одеяло с головой. А теперь инстинктивно принял так называемую позу эмбриона. Видимо, подсознательно ему хотелось спрятаться от проблем, обрушившихся на него вместо расслабленного отдыха.

Сердце Риммы сжалось от нежности. Глядя на мужа, она чувствовала его боль, обиду и беспокойство. И ведь не враги, не посторонние люди заставили его страдать. Она. За что? Ни за что. Просто так. Ей, видите ли, эмоций не хватало. Что ж, теперь эмоций хоть отбавляй, но все в основном отрицательные. Потому что с помощью лжи невозможно достичь счастья. Это всегда будет обман, химера.

Раздеваясь, Римма поняла, что в данный момент ей больше всего на свете хочется вернуться в недавнее прошлое. В то взаимное доверие, искренность, надежность, которые поддерживали их среди житейских бурь. Куда все подевалось? Удастся ли Римме загладить свою вину?

Подержавшись руками за бретельки бюстгальтера, она решительно сняла его и отбросила в сторону. Ей хотелось ощутить тело Глеба всей кожей. И чтобы он тоже почувствовал ее всю, без одежды. Возможно, это поможет их любви родиться заново.

Осторожно устроившись за спиной Глеба, Римма обвила его талию руками и закрыла глаза. Рука нашла знакомый жирок на боку мужа, который сегодня почему-то не раздражал, а совсем наоборот. Пальцы скользнули ниже, ощутив выпуклость живота и жесткость покрывающих его волос.

Римме стало так хорошо и спокойно, как до начала отпуска. Она лежала и думала, как много воды утекло за несколько дней. Грязной воды. Никуда не годной.

Глеб проснулся. Об этом свидетельствовали его напрягшиеся мышцы и изменившееся дыхание. Римма прижалась к нему сильнее – вся, от колен до груди. Он никак не отреагировал, остался окаменелым. Спросил только:

– Сегодня массаж оказался коротким?

Голос был хриплым спросонок, но уже наполнен сарказмом.

– Я передумала. – Римма вытерла слезу, тогда как вторая капнула на подушку. – Не пошла никуда.

– Какая самоотверженность.

– Не надо язвить. Я пришла к тебе.

– Да? – спросил он, продолжая лежать к ней спиной. – Зачем?

– Захотелось побыть с тобой.

– Вот так сюрприз. – Глеб повернулся к Римме и внимательно посмотрел на нее. – Но я соскучился и могу захотеть тебя. Понимаешь?

– Понимаю.

Некоторое время супруги рассматривали друг друга, словно не виделись много лет. Полумрак в комнате был золотистым из-за солнечного сияния, проникающего сквозь шторы. Их кожа тоже приобрела золотистый оттенок. Глеб поправил прядь волос, лежавшую на плече Риммы.

– Глеб, – прошептала она, глотая слезы. – Глеб…

– Что? – спросил он мягко и требовательно одновременно.

– Я… я люблю тебя.

Его брови сошлись у переносицы.

– Я тебя тоже очень люблю, но не позволю вести двойную игру. Хотя бы ради тебя. – Глеб грустно посмотрел на Римму и снова коснулся ее волос. – Тебе придется сделать выбор прямо сейчас.

– Выбор? – Она через силу сглотнула.

– Да, – подтвердил Глеб. – Все очень просто. Он или я. Или ты будешь со мной, или останешься с ним. Третьего не дано. Ну, что скажешь?

Римма хотела привычно солгать, но передумала. Слишком внимательно Глеб следил за каждым движением ее лицевых мышц. Он видел ее насквозь. Как она не понимала этого раньше?

Как ни странно, но сейчас Римме впервые за долгое время стало спокойно и хорошо. Пусть ей по-прежнему грустно, зато исчезло ощущение грязи, преследовавшее ее день за днем, час за часом. Больше не нужно притворяться.

Неужели маски наконец сброшены и спектакль окончен?