Вета Сашина - Тепло его объятий

– Мне кажется, что у меня больше оснований верить своему давнему знакомому, чем вам.

– Кажется? – Ирина засмеялась, обнажив ряд мелких и редких, но белоснежных зубов. – Давнему знакомому? Подозреваю, ты знаешь его не лучше, чем меня. Школьная любовь и случайный секс на курорте вовсе не дают возможности узнать о человеке правду.

Неожиданно Римма успокоилась. Так всегда бывает, когда кажется, что худшее уже позади.

– И чего же я не знаю о нем? – сухо осведомилась Римма.

– Ну, например, того, что каждый год я даю Диме оплачиваемый отпуск на неделю-другую. – Ирина подняла глаза к серому небу, с которого срывались первые снежинки. – Обычно он выбирает какую-нибудь смазливую наивную девочку, за которой ухаживает и которой вешает лапшу на уши. – Наклонив голову набок, она улыбнулась. – Это чтобы чувствовать себя мужиком, а не мальчиком с мамочкой. Думаю, ты понимаешь…

– Нет, не понимаю, – язвительно ответила Римма. – Я еще не в том возрасте, слава богу.

– В этом году его приключение обошлось мне совсем дешево, – продолжила Ирина, пропустив мимо ушей замечание Риммы. – Ты ему… то есть мне, ничего не стоила. Хотя Диме были выданы деньги, чтобы как-то тебя отблагодарить, так сказать, за нежность и ласку. Хотя бы духи приличные купить. Или еще что-нибудь.

– У меня есть муж, чтобы дарить подарки! – вспыхнула Римма. – Засунь свои деньги знаешь куда?..

– Ну, если уж зашла речь о муже, то он должен тебе не только подарки дарить, но и выполнять супружеский долг. – Ирина насмешливо подмигнула. – Чтобы жена с чужими мужиками не шастала.

– Со своим мужем я как-нибудь сама разберусь, без советов старшего поколения, – прошипела Римма. – А Дима твой меня любит. Можешь у него спросить, что он мне говорил.

– Такой дурочкой простительно быть в двадцать, – покачала головой Ирина. – Но у тебя уже, я вижу, морщинки вокруг глаз. Так что стыдно изображать невинную девочку.

Негодующая Римма набрала воздуха в грудь, чтобы что-то ответить, но, передумав, оттолкнулась палками и понеслась вниз. Она не помнила, когда чувствовала себя такой униженной и дешевой, как теперь. Словно Ирина облила ее помоями в буквальном смысле. Несмотря на злость и обиду, Римма признала: «С другой стороны, она имеет право на такой разговор. Я же с ее мужчиной гуляла, а не она с моим…»

Мысли не мешали ей совершать виражи и выбирать такой маршрут, чтобы не пересекаться с другими лыжниками. Это было похоже на жизнь. Ты совершаешь привычные механические действия, а сам витаешь где-то далеко, и кажется, что трасса несет тебя сама.

Римма сдала лыжи и уже направлялась в отель, когда к ней подошел незнакомый мужчина.

У него было лицо большого умного пса, понимающего гораздо больше, чем он способен выразить.

– Девушка, извините. – Он протянул Римме сложенный вчетверо лист.

– Что это? – опасливо спросила она.

– Берите. – Мужчина качнул бумагой. – Вам просили передать.

– Кто?

– Ох, избавьте меня от объяснений. Я просто выполняю просьбу.

Сунув послание в руки Риммы, он торопливо удалился.

– Что сегодня за день? – Вздохнув, Римма развернула записку и шепотом прочитала: – «Очень жду тебя в номере тридцать семь ровно в двенадцать часов. Твой Дима. Умоляю, приди»… Умоляет он! – Смяв листок, она покачала головой. – Думает, я к нему побегу. – Римма нахмурилась. – И ведь побегу. Просто болото какое-то… Затягивает, затягивает.

Она посмотрела на часы. До встречи оставалось меньше двадцати минут. Римма сразу сделалась суетливой и нетерпеливой.

Вернувшись в номер, она обнаружила, что Глеб еще не вернулся с катания. Пользуясь тем, что не нужно врать, она быстро привела себя в порядок и, натянув джинсы со свитером, торопливо вышла из номера.

– Ты, очевидно, на массаж? – спросил Глеб, который как раз подошел к двери.

От него веяло горным альпийским холодом.

– На массаж, – согласилась Римма, не глядя ему в глаза.

– Должно быть, сильно омолодишься здесь. – Глеб криво усмехнулся. – Здоровья наберешься на всю оставшуюся жизнь.

Римма почувствовала, что краснеет.

– Надо пользоваться случаем, – пробормотала она.

– Пользуйся, – кивнул он, продолжая кривить рот.

– До обеда вернусь.

– Удачи!

Римма быстро, не оглядываясь, пошла по коридору. Она чувствовала, что Глеб смотрит ей вслед, и ее походка стала неестественной, скованной, как у ожившего манекена.

«Все, – злилась она на себя. – Хватит с меня, хватит! Это уж точно последний раз».