Ирина Воробей - Куколка

Только теперь она смогла оглядеться. Взгляду зацепиться было не за что, хоть это и было новое место для нее. В баре сидели обычные люди в обычных одеждах с обычной внешностью и обычными разговорами. Парень с девушкой, что сидели рядом с ней, мило беседовали, по очереди задавая вопросы друг другу, вежливо и сконфуженно улыбаясь. Это явно была их первая встреча и она, как обычно бывало, проходила в формате собеседования. Следующая за ними компания из трех парней весело обсуждала какой-то зимний спорт, что было весьма неактуально, на Татьянин взгляд, в середине мая. Но все трое спорили друг с другом с жаром и неистовостью. За ними стояли те самые девушки, пытающиеся заигрывать с барменом. Они уже были заметно пьяны, но перед ними стоял целый ряд из трех коктейлей перед каждой. Видимо, вечер у них предполагался быть долгим.

– О чем пьешь? – внезапно спросил бармен, так же внезапно появившись перед ней, будто умел трансгрессировать.

– В смысле?

Девушка поежилась на стуле. Он сразу показался ей неудобным.

– Ну, повод есть?

– Это обязательно?

– В твоем случае, да, – со знанием профессионала проговорил парень. – Ведь ты явно пьешь в первый, максимум второй, раз в жизни. Пьешь одна. В незнакомом баре. Явно никого не ждешь. Судя по оптимистичному наряду похороны близкого отпадают. На отчаявшуюся девственницу, которая решила напиться и потерять невинность с первым встречным, ты не похожа.

– С чего вы взяли? Может, я как раз девственница, – нахмурилась Татьяна, натягивая платье поближе к коленям.

– Но не отчаявшаяся же, – усмехнулся парень. – В твои-то годы и с твоей-то внешностью.

– Видимо, стоит принимать это как комплимент? – непроизвольно кокетничала девушка, а потом сама себя остановила и опустила растерявшийся взгляд.

– Ну, если сойдет за комплимент, тем лучше.

Он снова широко улыбнулся.

– И все же? Я думаю, проблемы в учебе.

Татьяна не хотела изливать душу первому попавшемуся бармену, даже если он был так мил и красив. Тем более потому, что он был так мил и красив. Ей не хотелось рассказывать ему, какая она неудачница.

– Не ваше дело, – хмуро ответила она, отвернувшись, и сделала глоток, который оказался уже последним.

Бармен это заметил и легким движением левой руки достал из-под стойки два шота, правой рукой схватил бутылку с прозрачной жидкостью и разлил по стопкам, разбрызгав при этом приличное количество на барную стойку. Потом таким же легким движением достал кофейное блюдце с уже нарезанными дольками лайма и солью. Еще более легким движением пальцев он обсыпал тонкие края солью и, подвинув один шот Татьяне, взял себе второй.

– Свое дело я делаю, – по-доброму улыбнулся он и, приподняв стопку в честь Татьяны, выпил залпом, не поморщившись, а затем высосал из лайма весь сок и кинул его куда-то под стойку, жестом показывая повторять за ним.

Татьяна не без опаски сделала то же самое. Жидкость на вкус была едкая, обжигающая, а вперемешку с солью давала двойной эффект. Пищеводом она чувствовала, как горечь опускается на дно почти пустого желудка. От этой ядовитости девушка зажмурилась и забыла даже взять лайм. Парень почти впихнул ей его в зубы. Кислота немного приглушила горечь, но послевкусие все равно было малоприятным.

– Что это было?

– Текила. Мексиканская водка.

– Гадость, – все еще морщась сказала Татьяна.

Наступила недолгая пауза. Парень как будто ждал ответа на ранее заданный вопрос, а Татьяна ждала продолжения разговора, но в другом русле. Однако бармен вдруг отступил назад и перестал брать на себя инициативу. От этого стало неловко. Но только ей. Бармен же безо всякого стеснения продолжал разглядывать ее с головы до груди, насколько позволяла барная стойка.

– А ты о чем пьешь? – спросила она с любопытством.

– Ни о чем, – удивился парень. – Я же бармен.

– Мне кажется, это уже повод напиться.

Он вопросительно взглянул на нее, чувствуя какой-то подвох в этом выражении, но не до конца понимая, в чем.

– Ну, неужели ты доволен своей жизнью?

– Ты ничего не знаешь о моей жизни. С чего бы мне быть недовольным?

– Ну, хотя бы с того, что ты бармен.

Он поднял одну бровь вверх и еще раз вопросительно посмотрел на девушку, только теперь лицо его приняло выражение недоумения вперемешку с сомнением.

– Поясни.

– Ну, ты всю жизнь планируешь быть барменом? Папа всегда говорил мне, что эта работа является дном социальной лестницы и без возможности подняться наверх. Он подрабатывал в молодости. Он знает, о чем говорит.