Ната Лакомка - Волшебный вкус любви

Метро поглотило меня, а потом выплюнуло вместе с толпой на Кузнецкий проспект. Я перебежала улицу и восхищенно остановилась, разглядывая светлое, воздушное здание, блестевшее на солнце окнами, как бриллиантовыми гранями.

«Белая рубашка»!..

Лучший ресторан города, где весь персонал носит белые рубашки — фирменный знак заведения. Теперь я тоже одна из них.

Гордо расправив плечи, я поднялась по ступенькам, но не успела войти в сверкающие двери-вертушку, потому что передо мной появился весьма недружелюбного вида тип в белой рубашке и бабочке, бритый почти налысо.

— Ресторан еще закрыт, — сказал он вроде бы и вежливо, но так окинул взглядом мои джинсы с прорехами на коленях и ветровку, что я попятилась.

— Я на работу… — пробормотала я, спускаясь еще на одну ступень. — Меня пригласил Алексей Аркадьевич… На стажировку…

— Тогда вам — через черный ход, — отчеканил тип, указывая в сторону ажурной металлической калитки. — И советую поторопиться, уже без десяти восемь. А вам еще переодеться.

Я послушно затрусила к калитке, потом бегом преодолела крохотный сад, приютившийся между стенами зданий, и толкнула металлическую дверь, возле которой стоял железный мусорный бак.

Внутри было темно, и я пошла на ощупь, вытянув перед собой руки. Внезапно сбоку открылась дверь, и оттуда пулей вылетел человек в белой рубашке и поварском колпаке. Мы чуть не столкнулись — я успела отскочить, а человек промчался мимо и нырнул в другую дверь. Солнечный свет лег золотистым пятном на стену, а потом опять стало темно.

Я нашарила дверную ручку и вошла в ту комнату, откуда вышел мужчина. Здесь двумя рядами стояли запертые на замки шкафчики, на некоторых валялись брошенные впопыхах куртки и блузки.

У меня еще не было шкафчика, поэтому я торопливо стянула кофту и достала из чехла заветную рубашку. Быстро переодевшись, я вышла в темный коридор, так же на ощупь нашла другую дверную ручку, повернула — и оказалась в огромном холле, залитый солнцем, арочные окна, невесомые занавески — это был он!.. ресторан со звездами Мишлен!.. Даже коридор производил впечатление неслыханной роскоши. Это был совершенно другой мир, отличный от моего, и теперь мне выпала удача приобщиться к нему.

Поднявшись по лестнице, я оказалась лицом к лицу перед шеренгой мужчин и женщин, одетых в белые рубашки. Их было человек двадцать, и они стояли, как солдаты — по одной линии, сосредоточенные, серьезные. Все — в головных уборах, в поварских колпаках или банданах, и все повернулись в мою сторону, когда я появилась.

— Здравствуйте, — сказала я, и мой голос подхватило веселое эхо. — Я стажер…

— Стажеры — в самый конец! — зашипел на меня высокий худощавый мужчина, смуглый до черноты. — Быстро! Уже почти восемь!

Я метнулась в конец шеренги и застыла, как остальные. Прошла минута, другая, а мы все стояли, молча и не шевелясь. У меня затекли ноги, и я потопталась на месте, оглядываясь, чтобы полюбоваться на потолки с лепниной. У кого-то запиликал мобильник, и спустя секунду раздалось:

— Шеф задерживается!

Эти слова оказались сродни команде «вольно». В коридоре сразу стало шумно, люди задвигались, заговорили, кто-то достал из кармана передника бутылку с водой.

Стоявшая справа от меня девушка — хрупкая и хорошенькая, как фарфоровая статуэтка, вытащила банку апельсинового сока с соломинкой и спросила, глядя на меня голубыми, словно нарисованными глазами:

— Ты тоже на стажировку? — она сунула соломинку в рот, и подняла брови, глядя на меня вопросительно.

Я кивнула, глазея по сторонам. Все происходящее казалось мне нереальным. Шикарное место, люди совсем другого круга и уровня, чем тот, к которому я привыкла… Все равно, что взлететь, если раньше только ползал.

— Почему опоздала? — сердито спросил смуглый мужчина, подходя к нам.

— Сказали прийти к восьми, — ответила я, робея перед его напором.

— К восьми — это значит, опоздала! — повысил голос смуглый. — Построение в семь сорок пять. Если хочешь здесь работать — спи поменьше.

Он нахмурился и пробормотал что-то непонятное сквозь зубы — как будто выругался на странном языке — слова понятны, а смысл ускользал.

— Я — Ирина, — голубоглазая кукла протянула мне маленькую крепкую ладошку, с причмокиванием выпуская соломинку из розовых губ. — А тот, что орал — Петар, с ним лучше не спорить. А ты почему без косынки?

Спохватившись, я вытащила из сумочки белую косынку и повязала на голову.