Ната Лакомка - (Не) люби меня

— Только не смейся во всю глотку, — наставляла меня свекровь. ни капли не стесняясь в выражениях. — Это север, здесь люди суровы, а мужчины — особенно. И женщинам полагается молчать и смотреть в пол.

— Но мне нравится смотреть на моего мужа, — сказала я, стараясь не обидеться на ее грубые слова. Я взглянула на Жозефа, и не смогла сдержать улыбки.

Он был таким красивым — мой муж. Высокий, широкоплечий, с настоящей гривой русых волос. И глаза у него голубые, как весеннее небо. Какое блаженство, когда тебя любит такой красивый мужчина. А то, что Жозеф любил меня — я не сомневалась. И я любила его, и ради него оставила родительский дом, свой город и даже страну, уехав от теплого лазурного моря в край снегов, где даже в середине весны приходилось кутаться в теплый плащ.

— Веди себя учтиво, — продолжала наставления леди Бригитта. — По нашим законам, король — бог на земле. Если ему что-то не понравится, вмиг отберет и землю, и титул, и сошлет куда-нибудь в горную деревушку. Будешь потом там хохотать.

— Матушка, ну что вы пугаете Диану, — вступился за меня Жозеф. — Его величество вовсе не чудовище, он не станет ничего у нас отбирать.

— Не чудовище? — свекровь поджала губы. — А с чего тогда он свернул с дороги и решил наведаться к нам? Мы на землях бывшего лорда Марвина, если помнишь.

Что если королю вздумается вернуть ему привилегии? Куда тогда ты увезешь свою старую, немощную мать?

Конечно, она не была ни немощной, ни старой — крепкая женщина, которой не исполнилось еще и сорока. Но перед сыном, как я уже успела заметить, она любила поплакаться, чтобы склонить его на свою сторону.

Да, жизнь в замке Верей будет не такой безоблачной, как я себе представляла. Но рядом — Жозеф. А значит, мне ничего не страшно.

Муж незаметно для матери взял меня за руку и ласково пожал.

Леди Бригитту страшно раздражали наши влюбленные взгляды, нежные прикосновения, а уж поцелуев на людях она терпеть не могла и бесилась до горячки, поэтому теперь Жозеф боялся поцеловать меня даже в щеку на глазах у матери или сестры.

О! Его сестра была великолепным образчиком желчной старой девы, и делала все, чтобы остаться ею на веки вечные. Едва увидев Элишу Верей, я поняла, что мира между нами не будет. Она милостиво приняла подарки, что я привезла, но тут же сообщила, что дочь их соседа — леди Кэтлин, особа немыслимых достоинств, очень огорчена, что Жозеф привез жену-чужестранку, ведь раньше все думали, что Жозеф и леди Кэтлин поженятся…

— Так думала только сама Кэтлин, — добродушно сказал Жозеф и подмигнул мне.

— Хорошо, если король тоже так считает, — проворчала леди Бригитта. — Если лорд Квентин подаст жалобу, и его величество сочтет, что она обоснована, с тебя еще штраф взыщут, за обман девицы.

— Матушка, какой обман… — запротестовал Жозеф.

Я слушала эти разговоры, и мне было и смешно, и досадно. Конечно, я не понравилась ни свекрови, ни золовке, но глядя на них можно было не сомневаться, что им бы не понравилась и звезда небесная, вздумай Жозеф жениться на ней.

На севере женщины не уделяли внимания ни одежде, ни искусному плетению волос, и были похожи в своих темных платьях на бесформенные мешки. Как объяснила мне свекровь, на севере не любят щеголих, но я все равно отказалась убирать свое шелковое платье в сундук. Мы женаты всего две недели, и в медовый месяц я хочу оставаться для мужа самой красивой, чтобы при одном лишь взгляде на меня его охватывало желание.

Конечно, любовь не была такой золотой песней, как я представляла себе, читая знаменитый трактат о нежной науке, но мне нравилось быть любимой, нравилось вызывать желание, нравилось смотреть в затуманенные от страсти глаза мужа и слышать его стоны наслаждения. Это было счастьем — дарить себя любимому человеку, и я наслаждалась этим счастьем.

— Ей надо было надеть платок, — сказала Элиша, кивая в мою сторону. — Это неприлично, когда замужняя женщина не покрывает голову.

— Ничего неприличного, — возразила я. — Сама королева ходит с непокрытыми волосами. К тому же, у меня — сетка. Чем не головной убор? — я и правда убрала боковые локоны в золотую сетку, украшенную жемчужинами. — А Жозефу нравится, когда я распускаю волосы.

— Жозефу всё в тебе будет нравиться ровно год, — желчно сказала Элиша. — Мужская любовь не длится дольше года, будь к этому готова, дорогая невестка.

Мне ужасно хотелось показать ей язык. Какая же она дурочка! Жозеф будет любить меня до самой смерти. Уж я об этом позабочусь. Конечно же, Элиша сказала это, чтобы меня разозлить, но Жозеф сделал вид, что не расслышал, и я решила не отвечать на колкость. В конце концов, сестра — не стена. Рано или поздно она выйдет замуж или отправится в монастырь, и я буду избавлена от ее кислой мины, косых взглядов и словесных шпилек.