Мэдлин Хантер - Герцог-авантюрист [litres]

– Поскольку я тоже получил такое же приглашение, давай войдем и узнаем, что за прихоть привела нас сюда.

Молодых людей проводили в гостиную. Там уже сидела старая графиня – ослепительная в своем черном траурном наряде. Здесь также находился и ее внук, на лице которого отражалась скука. Клара же расположилась на диване рядом с пожилой леди.

– Что здесь делает леди Фарнсуорт? – шепотом спросил у Адама приятель.

– Возможно, она выступает в роли свидетеля. Такое вполне в духе графини… Может, решила устроить свадьбу, не предупредив меня заранее.

Поприветствовав обоих герцогов, вдова повернулась к внучке.

– Теперь ты удовлетворена?

– Да, – кивнула Клара.

Поджав губы, графиня оглядела собравшихся.

– Не хотите ли начать? – спросила у нее леди Фарнсуорт.

Бросив на старую знакомую исполненный гнева взгляд, графиня посмотрела на Адама, вернее – куда-то поверх него (казалось, она боялась смотреть ему в глаза).

– Я пригласила вас, герцог Страттон, чтобы прояснить кое-какие семейные дела, – проговорила, наконец, графиня. – Но почему моя внучка настояла также и на вашем приезде, Брентворт, – это выше моего понимания. Что же касается леди Фарнсуорт, то тут мне и вовсе впору развести руками.

– Клара хотела, чтобы разговор состоялся при свидетелях. Тогда никто не поверит вашему заявлению, что Страттон извратил ваши слова, – вмешалась леди Фарнсуорт. – На случай если вдруг вы решите взять свои слова обратно…

– Прошу вас, леди Фарнсуорт… – прошептала Клара. – Пусть бабушка поступает по-своему.

– Ладно, хорошо. Но в этом случае мы просидим здесь часа два, – пробормотала леди Фарнсуорт.

– Вовсе нет, – возразила графиня. – У меня нет желания задерживаться здесь надолго. Перейду сразу к делу. Страттон, ни один из ваших родителей не отправлял драгоценности во Францию. Это сделала я, но не для того, чтобы поддержать этого корсиканца, уверяю вас. Так что ваши родители здесь ни при чем.

Адам надеялся, что на его лице не отразилось никаких эмоций, но скорее всего ошибался. Ведь подобное публичное признание восстановило доброе имя его отца и дало ответ на последний мучивший его вопрос. Клара поднялась со своего места и подошла, чтобы сесть рядом с любимым. Покосившись на него, она невольно улыбнулась при виде написанного на его лице облегчения… и удивления.

– Но если вы не собирались поддерживать Наполеона, то зачем это сделали? – спросил Брентворт. – Если сейчас же не объяснитесь, все проклянут вас – независимо от мотивов, побудивших вас к подобному поступку.

– Она считает, что одного ее признания будет достаточно, – заметила леди Фарнсуорт. – Верно, Ханна?

Если бы взглядом можно было убить, леди Фарнсуорт тотчас же упала бы замертво. Графиня, немного помедлив, проговорила:

– Истинная причина наверняка вас смутит. И я должна просить своих внуков выслушать меня, а также, если возможно, проявить великодушие.

Вдова посмотрела на графа, но не на Клару. Выражение скуки на лице Тео давно уже сменилось беспокойством.

– Когда я была гораздо моложе, мне приглянулся один молодой человек. Француз. Это началось задолго до всех проблем здесь, в Англии. Я встретилась с ним во Франции и влюбилась.

– Но вы ведь ездили туда с дедушкой и… – Тео осекся и густо покраснел.

– Спасибо, Тео. Ты сказал то, чего мне не хотелось произносить вслух. – Графиня откашлялась. – Конечно же, эта любовь была обречена. Я вернулась в Англию, и жизнь пошла своим чередом. Молодой человек выжил во время беспорядков во Франции, поскольку занял выжидательную позицию. Но когда корсиканец пришел к власти, моего молодого человека обвинили в противодействии императору и отправили в исправительную колонию.

– Мне кажется, вы слишком уж хорошо осведомлены о том, что с ним происходило. – Тео с подозрением взглянул на бабушку.

– Нам очень повезло, что ты сейчас оказался в нашей компании, мой дорогой мальчик. Иначе кто бы стал констатировать очевидное? – Графиня тяжело вздохнула. – Я сохранила память о том молодом человеке в своем сердце, поэтому после поражения Наполеона попыталась вызволить его из тюрьмы, подкупив одного из высокопоставленных чиновников. Я отправила драгоценности во Францию в надежде купить ему свободу. К сожалению, меня предали, а драгоценностями воспользовались для иных целей.

– Насколько я понимаю, вы не захотите еще раз признаться в этом, если возникнут вопросы, – сказал Адам.

Что-то похожее на благодарность смягчило на мгновение черты графини. Признание унизило ее, и она отчетливо это осознавала.