Ольга Горышина - Сказка в дом стучится

прошил меня через грудь и пригвоздил к спинке стула.

— А при чем тут тетя Лена?

— Слушай, может хватит уже дуру из себя корчить? — повысил он голос. Нет, заорал. — Вы что меня за полного идиота все держите? Прокололась, так не юли больше.

Я опустила кекс на блюдце.

— Валера, ты это, чего? Давай это ты лучше будешь говорить со мной нормально, а не вечными загадками.

— Да куда уж прямее говорить? Может, и Танечка с вами в сговоре? Что вам всем от меня надо?

Он вскочил. Вернее хотел. Не успел — на мой окрик «Сядь!» моментально сел. У меня голос натренированный.

— Какой еще сговор? Ты совсем рехнулся, Валерий Витальевич? Я вас с сестрой первый день в глаза вижу. Мать-то ты вообще каким боком ко мне приплёл?

— Я? Ты сама сказала, что этот кекс из ее кондитерской у тебя самый любимый. Ну реально, Александра, хватит уже меня лечить. Я залеченный вами всеми вусмерть!

— Что?

Мое удивление было настолько искренним, что взгляд у Терёхина из злого мигом сделался заинтересованным.

— Ты не знала? — догадался он самостоятельно.

— Офигеть… Она кондитерскую открыла? А я-то думала, что мне этот кекс напоминает. Ее кексики, конечно! Питер маленький, но чтобы вот так… Она вообще там появляется?

— Она там живет.

— А я ни разу ее не встретила. Говорю ж тебе, это моя любимая кондитерская, чтобы забежать кофе выпить… Черт… Это кто-то там, — и я ткнула пальцем в высокий потолок, — видимо, не хотел, чтобы мы с ней встретились.

— А что бы это поменяло? — Валера сверлил во мне очередную дырку.

— Передала бы вам привет. Спросила бы про Никиту… И не надо так на меня смотреть.

— А как мне прикажешь на тебя смотреть? Хотела бы, позвонила бы и спросила.

— К тебе это тоже относится. Хотел бы, позвонил… — качнула я головой, но голубой взгляд с себя не сбросила.

— Значит, не хотел. Ты вообще-то не моей подружкой была, а Марьянкиной. Ешь давай уже свой любимый кекс, баба Яга. Нам долго ехать, — буркнул Валера обиженно и заново схватился за чашку с кофе.

Выпил его точно виски — залпом. И поморщился.

— Башка трещит, сдохнуть можно, — выдал, с грохотом возвращая пустую чашку на блюдце.

Так тебе и надо — не будешь меня подкалывать. То плачешься на жизнь, то бьешь наотмашь, точно я виновата в том, что у тебя все плохо, а у меня все хорошо.

— Хочешь массаж головы? — предложила я без всякой задней мысли. Нет, с задней. Мне с ним в машину садиться. — Проверено. Помогает.

— Не на мне же проверено, — по-прежнему неразборчиво бурчал Терёхин. — А если мне не поможет?

Ну что за взгляд? От кого он его только унаследовал!

— Не попробуешь, не узнаешь.

И я поднялась со стула, который успел за последнюю четверть часа побыть для меня электрическим.

— Ты можешь не напрягать шею? — спросила я ровно, хотя руки у меня дрожали.

Боже, он же не первый посторонний мужик, которому я лечу голову методом китайских мудрецов, но почему же у меня загорелась собственная — хорошо еще, глаза у него не на затылке и вообще, надеюсь, сейчас закрыты. Я же очень стараюсь избавить его от головной боли — перевожу ее на себя, голова от всего происходящего пойдёт кругом у любого.

— Если б мог, мне массаж бы не понадобился. Разве нет?

Черт, он сильнее откинул голову. Явно для того, чтобы видеть мое лицо. Если пошатнусь, ткнусь в него носом.

— Я тебе сейчас один умный вещь скажу, только ты не обижайся, — мне, к счастью, хорошо удался акцент из «Мимино». Пусть считает, что мне все по барабану. — Ты тверже не размоченной глины.

— Спасибо за сравнение. С грязью смешала… Впрочем, как всегда! Другого от вас, баб, ждать не приходится.

— Глина не грязь, смею заметить, хотя я и предпочитаю использовать для ваяния пластилин, но до состояния пластилина тебе далеко. Может, тебе от нервишек что-нибудь попить?

— Я же пил. С тобой. Вот и результат… На лицо.

Это он про свое сейчас? Или все же про мое, которое, кажется, пошло пятнами.

— На шею, — скривила я губы в жалкой улыбке. — Слишком много народу ты на неё посадил.

— Давай уж и ты залезай, место еще есть. Специально для тебя берег — как чувствовал, что свалишься на мою голову…

Он улыбался, и я воспользовалась моментом безнаказанно дать ему по ушам: сжала их и вернула голову в вертикальное положение, а то он уже принял почти что горизонтальное на стуле.

— Я пытаюсь тебе помочь, а ты…

Ты пытаешься снова откинуть голову мне в ладони.