Джессика Парк - Дыши со мной

Мало того что я медленная, так бег в неофициальный день означает, что мне приходится иметь дело с тротуарами, автомобилями и светофорами.

Но мне помогают.

Я бросаю быстрый взгляд на Зака, который едет чуть впереди с включенной аварийной сигнализацией. Я его обожаю за то, что он беззастенчиво блокирует перекрестки и бесит водителей, стараясь освобождать мне путь. В такие моменты я была бы рада предлогу остановиться на светофоре и внутренне стону каждый раз, когда пробегаю на зеленый.

Ноги как желе, и мне еще никогда не было так плохо. Я просто не могу этого сделать. Единственный выход – смириться с поражением. Я останавливаюсь и сгибаюсь пополам, выключая музыку и качая головой. К черту. Зак сигналит мне снова и снова, но я трясу головой. Он сдает назад и кричит мне в пассажирское окно:

– Ни за что, Блайт. Ты можешь это сделать.

– Нет, – выдавливаю я. Джон громко лает из окна.

– Взгляни вперед. Вон туда. – Он указывает на холм. – Посмотри, на что она пошла ради тебя.

Даже в моем состоянии у меня вырывается смешок. Впереди я вижу Эстель. Она сменила свой привычный модный вид на обтягивающий ядовито-розовый костюм и подходящие в тон кроссовки.

Я возобновляю медленную, болезненную пробежку по Коммонвелл-авеню, чтобы добраться до подруги, заставляя себя не думать о том, как долго мне еще бежать – через Уэллсли и вверх по горе Хартбрейк, – прежде чем доберусь до финишной черты аж в центре Бостона. Эстель и все остальные должны были встретить меня на финише, но мое настроение улучшилось.

– Что такое, сучка? – спрашивает она, когда я останавливаюсь.

– Я труп, – выдыхаю я.

– Черта с два. На весенние каникулы я приехала сюда. А могла бы быть на чертовом Барбадосе или еще где, но нет. Хуже, ради тебя я вырядилась как идиотка, так что теперь включай свою музыку и беги, я знаю, что ты можешь.

– Но я просто не могу.

Эстель недовольно смотрит на меня, и я снова включаю музыку. Она хватает меня за руку и тянет вперед. Я никогда не видела, чтобы Эстель занималась спортом, поэтому забавно наблюдать за ней во время бега. И это толкает меня продолжать.

С конца лета она проходила лечение. Все они. И хотя они с Джеймсом официально не вместе, они «общаются», как когда-то мы с Крисом. Думаю, они вновь попробуют сойтись, я впечатлена участием и терпением брата.

Эстель немного пробегает со мной, а затем шлет воздушный поцелуй и присоединяется к Заку.

Он снова сигналит, а Эстель свешивается из окна.

Я снова улыбаюсь. Теперь меня ждет Эрик. Он тоже в наушниках и при моем приближении поднимает ладони. Кивает и присоединяется ко мне. Мы бежим в тишине. Мне всегда так легко в обществе Эрика, и сегодня не исключение. Мы часами вместе делали уроки, и это научило нас наслаждаться тишиной в обществе друг друга. У него был тяжелый год, и лишь месяц назад они снова сошлись с Заком.

Я спотыкаюсь о трещину в асфальте, и Эрик поддерживает меня. Я вся мокрая от пота и вытираю лоб ладонью. Этот бег меня убивает, но я не могу остановиться. Какую бы боль ни испытывала, она несравнима с той, что пережили мои друзья, и я смогла себя убедить, что если закончу марафон, то символично поставлю точку во всех наших историях. Что, сделав это, завершу наше исцеление. Как глупо. Но теперь, при виде своих друзей, мне еще больше хочется добежать до финиша.

Я беру себя в руки, потому что только что добралась до Ньютона, самой сложной части этого маршрута. В нем четыре холма, последний из которых – причина выбора этой трассы. Гора Хартбрейк находится между двадцатой и двадцать первой милями маршрута. Та еще дрянь. Именно здесь спортсмены чаще всего и выбывают из соревнования. Холм расположен в самом худшем участке забега, когда сдаются даже сильнейшие бегуны.

Эрик знает, где мы. Он продолжает слегка придерживать меня за спину, и вместе мы пробегаем первый холм. Когда он сдается и присоединяется к Заку и Эстель, я не уверена, как мне справиться. Я опускаю голову и думаю, стоит ли это того или нет.

А потом кто-то хватает меня за руку и бежит рядом. Джеймс. Он тоже отказался от своих весенних каникул, чтобы быть здесь. Я уверена, что тут сыграл и соблазн увидеть Эстель, но мой брат любит меня. Он снова проведет со мной лето в Мэне. Не думаю, что мы оба так сильно скучаем по родительскому дому в Массачусетсе. Без них он никогда не казался нам родным. А домик у залива Френчбей? Вот наше семейное гнездышко.

– Спасибо тебе за все, Блайт. – Во время бега он смотрит вперед. – Я никогда не говорил тебе, какой храброй ты была в ту ночь, когда случился пожар, но ты сделала все, что могла. Ты спасла мне жизнь, и мне жаль, что я был таким неблагодарным. С той ночи ты делала для меня больше, чем я заслуживал. Это я тоже понимаю. И очень тебя люблю. Правда.