Матильда Старр - Не шутите с боссом!

Прошло немало времени, прежде чем мы смогли друг от друга оторваться. Я едва дышала, с трудом приходя в себя, машинально поправляла растрепанные волосы. С Вячеславом Павловичем произошли метаморфозы посерьезнее. Он тоже тяжело дышал, его плечи напряженно подрагивали, пиджак почему-то оказался сброшен на пол, а рубашка почти расстегнута.

Разве это прилично появляться в обществе в таком виде? Куда он там собирался, на собрание акционеров? И не надо мне, пожалуйста, говорить, что беспорядок в его одежде устроила я. Сама знаю.

— И что же я должна была решить? — пробормотала я, уткнувшись лбом в крепкое плечо.

Смотреть в глаза совсем не хотелось. А если разговаривать с плечом, то и никакой неловкости нет.

— Решить… — хрипло выдавил босс у меня над ухом, — останемся мы здесь, или я отвезу тебя домой.

Я тут же запрокинула голову и посмотрела ему в глаза непонимающим взглядом.

— Что значит, отвезете домой? Мы заперты. Это же все Александр. Это он подстроил.

Вместо ответа Вячеслав Павлович достал из кармана ключ.

— Я звонил тебе, но ты не хотела со мной разговаривать. Вот я и попросил Сашку устроить тебе курсы повышения квалификации.

— Ясно, — протянула я, — а как же сертификат?

— Распечатал на принтере. В конце концов, у нас медиа-холдинг или где?

Действительно, это было несложно.

— Домой, — отчеканила я, — отвезите меня домой.

Судя по тому, как разочарованно вытянулось лицо Вячеслава Павловича, он надеялся на другой ответ. Ну конечно, я ведь настолько разомлела от поцелуя, что должна была закрыть глаза на всякие мелочи вроде того, что меня сейчас опять обманули, лишь бы не вылезать из теплых и сильных объятий. Хотя, если говорить откровенно, именно этого мне сейчас и хотелось: закрыть и не вылезать. Плюнуть на все, прижаться плотно-плотно, почувствовать его всего, от коленей до подбородка, запрокинуть голову и… Так, стоп, только не думать о поцелуях! Я непокобели… непоколеби… тьфу! Сильная и независимая. Я справлюсь!

Вновь вооружившись сумочкой, я решительно добавила:

— И от Александра я тоже уволюсь.

— Серьезно? — усмехнулся Вячеслав Павлович, неторопливо застегивая пуговицы на рубашке. Почему-то от этой картинки сладко екнуло в животе, я покраснела и отвела глаза. — А у нас место репортера все еще свободно.

— Неужели, — язвительно сказала я, старательно глядя поверх его головы, — вы были так уверены, что я соглашусь, что придерживали его для меня?

— Отчего же, кастинги идут, — Вячеслав Павлович подхватил с пола пиджак. — Но пока нет подходящей кандидатуры.

— А я, значит, подходящая? — пробормотала я, завороженно наблюдая, как мужская ладонь поглаживает ткань, стряхивая невидимые пылинки.

Рука на мгновение замерла, я очнулась и, подняв голову, наткнулась на понимающий взгляд синих глаз. Нет, это уже ни в какие ворота. Сначала едва не падала в обморок от этих самых глаз, потом от губ и запаха парфюма, а теперь еще и движение рук в транс вводит?! Довольно!

Я перекинула ремешок сумочки через плечо и, в который раз за сегодняшний день обогнув Вячеслава Павловича, промаршировала к двери.

— Более чем, — донеслось в спину.

О чем это он? А впрочем, неважно. Дурацкий ключ как по маслу вошел в замок, дверь распахнулась, мы выбрались наружу и быстро дошли до парковки.

— И что же это за очаг культуры, — спросила я, забираясь в машину, — в котором проводят курсы повышения квалификации для безнадежных дурочек?

— Наше новое здание. После ремонта сюда переедет телекомпания, расширяемся.

Ну да, понятно. Здания покупаются, ремонты делаются, телекомпании ездят туда-сюда, один расширяет свои владения, другой спонсирует. В общем, у всех все хорошо, и единственный, кто ко всему этому теперь не будет иметь никакого отношения — я.

Мы ехали в машине и молчали. Потому что говорить было вроде бы как и не о чем. Он хотел, чтобы я решила, и я… решила. Правильно и сознательно, как самостоятельный взрослый человек. Вот только мысли, которые сейчас лезли в голову этому сознательному и взрослому человеку, были немножко странными: зачем, черт возьми, нужно было меня спрашивать и заставлять что-то решать? Зачем было размахивать этим дурацким ключом? Не проще ли было не останавливаться? Опрокинуть меня на подоконник, дать мне закончить с рубашкой, сплестись, слиться в одно целое. Раз уж ключ был у него в кармане и никто не мог нам помешать?

«Не проще! — ехидно ответил внутренний голос, которого никто, разумеется, не спрашивал, и злорадно напомнил: — Потому что кто-то очень хотел решать за себя сам».