Матильда Старр - Не шутите с боссом!

Он усмехнулся, я невольно передернула плечами, потому что от взгляда, скользнувшего по спине, кожу покалывало, будто по ней провели горячей ладонью.

— Не только поэтому. А вы? — синие глаза цепко уставились на меня с тем странным выжидательным выражением, с каким кот, замерев у норки, смотрит на глупую мышь, высунувшую оттуда свой нос. — Что заставляет человека терпеть нелюбимую работу, но ни за что не соглашаться уходить на ту, которая будет интересна?

Я не ответила, наверное, потому что ответ знала очень хорошо. Он, Вячеслав Павлович, был той причиной, по которой я не хотела покидать приемную. Впрочем, кто сказал, что он заставил меня ее покинуть исключительно в моих интересах? Обида обожгла так сильно, что я совсем забыла, что не собиралась выяснять с ним отношения.

— Не надо, пожалуйста, придумывать веские основания моего увольнения, — ровно выговорила я, но голос предательски дрогнул. — Вы просто убрали меня, чтобы ваша бывшая супруга случайно на меня не наткнулась, или, наоборот, чтобы я не наткнулась на нее.

В синих-синих глазах, удивительно ярких из-за падающего на них дневного света, мелькнуло искреннее недоумение.

— Кто не наткнулась?

— Кто слышали, — буркнула я.

— Послушайте, Вероника, я не понимаю, о чем вы говорите. Моя бывшая жена уехала отсюда много лет назад, и с тех пор я ничего о ней не слышал.

Я все-таки развернулась, встав спиной к окну, и уставилась на Вячеслава Павловича. Он сейчас что, серьезно? Он действительно никак не связан с тем, что она приехала? Мало того, он даже не в курсе, что она вернулась?!

— Вероника, — бывший босс сделал еще один шаг и оказался слишком близко.

Так близко, что дыхание перехватило, и я едва устояла на враз ослабевших ногах. От горьковатого запаха парфюма в голове помутилось, и все наши разногласия показались мне далекими и неважными. Все, кроме одного. Только какого? Я сглотнула и с трудом отвела взгляд от синих умопомрачительных глаз, обретая способность соображать более связно, и ухваченная за хвост мысль была немедленно озвучена:

— Вы должны были спросить меня, прежде чем что-то решать!

— Я вообще-то и собирался: и спросить, и не только. Но, если помнишь, мне пришлось срочно уехать.

— А если помните, — передразнила его я, — вы так же срочно приехали, но почему-то ничего не спросили. Интересно, почему?

— Прости, — он сделал еще один шаг, и теперь мне приходилось вдавливать себя в подоконник, чтобы только не соприкоснуться с ним. — Я не должен был решать за тебя.

— Вы бы и не смогли. Я сама буду решать за себя, потому что это моя жизнь! — я стащила сумку с плеча и выставила перед собой, отгородившись ею от Вячеслава Павловича словно щитом. Так себе преграда, но хоть какая-то видимость расстояния. — И ни вы, ни родители не можете мне указывать.

— Согласен, — кивнул Вячеслав Павлович. Кажется, он не собирался спорить. — Тогда, может быть, решишь еще кое-что?

— Что же?

Мне сразу показалось, что здесь есть какой-то подвох.

— Сейчас покажу.

Он взял сумочку из моих рук и поставил ее на подоконник, а в следующее мгновение его руки сомкнулись у меня за спиной. Я оказалась плотно зажата между Вячеславом Павловичем и подоконником. Даже не так, я оказалась почти на подоконнике.

— И что же, по-вашему, я должна решить? — пробормотала я, даже не пытаясь вырваться из его объятий. Иначе бы просто стекла на пол. — В таком положении…

— Погоди, не надо торопиться.

Он медленно наклонился ко мне и тронул мои губы губами. Прикосновение было легким и мягким, почти невесомым. Таким нежным, будто я была последней женщиной на земле, чудом уцелевшей после вселенской катастрофы. Словно именно меня он ждал всю свою жизнь и, наконец, дождался. У него бешено колотилось сердце, я даже слышала, как оно колотится, и краем сознания удивлялась, что слышу, и чувствовала его толчки в свое плечо. Наверное, босс закончил какие-то специальные курсы, где его научили целоваться вот так вот — потрясающе, умопомрачительно, потому что как бы я ни злилась на него, каким бы невыносимым ни считала, одно отрицать было невозможно: целоваться с ним мне определенно нравилось. Даже сейчас, когда я его терпеть не могла.

Он запустил ладонь в мои волосы, придерживая затылок, словно опасался, что я могу отстраниться или оттолкнуть его, но я… я не хотела. Если бы это было возможно, я вообще бы не остановилась никогда. И ни за что. Поцелуй становился все глубже и жарче. Я таяла и плавилась в его руках, голова кружилась, и я уже не очень понимала: где мы находимся, почему именно здесь и что вообще происходило до того, как мы начали целоваться. Да и черт с ним, и с прошлым, и с будущим, когда мне так невозможно, невыносимо хорошо…