Иван Зорин - Время сомнамбул

Карантин наложил на каждого свой отпечаток. Не выдерживая изоляции, многие стали прикладываться к бутылке. А когда спиртное кончалось, грабили ближайший магазин. Собирались и стихийные шайки, громившие винные склады. Мэр был бессилен. Вначале он пробовал наказывать грабителей, но когда среди них оказался полицейский, махнул рукой. Прибывшие с большой земли солдаты тоже закрывали на это глаза. Город был не их, он походил скорее на захваченный, в котором они чувствовали себя чужаками, и его дальнейшая судьба их совершенно не интересовала. Да и грабители делились с солдатами своими трофеями. Мэр понимал, что продолжаться так долго не может, но что было делать, людям нужно как-то жить, а алкоголь не самое страшное.

Охранявшие лагерь работали посменно, возвращаясь в город, и волна сомнамбулизма снова его накрыла. Принесшим заразу оказался тот самый охранник с наглыми глазами, пристреливший собак. Охранник держался от сомнамбул как можно дальше, был чертовски осторожен, но вирус оказался коварнее, чем он предполагал. Охранник жил один, но соседи разглядели ставшие уже привычными симптомы и чуть было его не растерзали. Окружив бредущего по улице походкой лунатика, стали с криками — чего в них было больше: злости или отчаяния? — швырять в него издали палки и камни. Но подойти к нему так никто и не решился. Как и многих, от ярости толпы спас страх заразиться.

Священник, несколько дней не видевший этого охранника на лагерной вышке, догадался в чем дело. Чтобы проверить свое предположение, он направился к железным воротам. Из КПП никто не показался.

— Эй! — крикнул он шагов за десять. — Есть кто живой?

Через минуту появился тщедушный охранник с автоматом наперевес.

— Че тебе?

— А где твой напарник? — узнал его священник. — Тот, который собак пристрелил?

— Зачем он понадобился? — В голосе прозвучала настороженность. — Чтобы и тебя пристрелил?

Тщедушный охранник попробовал усмехнуться.

— Да так, решил проведать.

— Ах, проведать, тогда давай, топай, нет его.

— С ним что-то случилось?

— А тебе какое дело? — На мгновенье голос охранника дрогнул. — Говорю, убирайся отсюда.

— Ты что, меня боишься?

— Я — тебя? — Охранник снял автомат с предохранителя. — Тоже напугал, дам очередь, и нет тебя!

Он скривился в ухмылке, а у самого руки ходили ходуном, и палец так и плясал на спусковом крючке. Решив не испытывать судьбу, священник медленно развернулся. Дверь в его лачугу была распахнута, и солнце лежало на полу косой трапецией. Священник захлопнул дверь за собой.

— А того охранника, с наглыми глазами, похоже, подкосило, — сказал он дремавшему на постели учителю, едва сдержавшись, чтобы не добавить: «Божья кара».

За него это сделал учитель.

— Да что вы говорите! — встрепенулся он, приподнимаясь на локте. — Получил по заслугам, не жалко. Значит, скоро с нами окажется. Можно и счеты свести, как думаете?

— Разве это что-то изменит? Да он уже и не поймет.

— Вы правы, это я к слову. — Учитель почесал затылок. — Значит, болезнь бушует и за забором. Готовьтесь, святой отец.

— К чему? И не называйте меня, пожалуйста, так.

— Ладно, ладно. Полагаю, стена скоро рухнет. Она стала бессмысленной, и охранники побегут, как крысы. Весь город будет принадлежать сомнамбулам. Вот увидите!

Вскочив, учитель щелкнул пальцами, выражая уверенность.

И ближайшая неделя подтвердила его правоту.

В городе уже полным ходом шла вакханалия. Спиртное, которое доставали, где только могли, развязывало языки.

— А что терять, хоть напьемся напоследок.

— Да, теперь всех накроет. А начальство, вот увидите, на вертолетах смоется.

— Как пить дать! Надо бы мэра с его людьми в лагерь отправить, пока не поздно.

— В лагерь? А кому его охранять? Солдаты-то разбежались. Там одни «изолированные». Теперь уже и не «изолированные». — Раздавался пьяный смех. — Короче, они не сегодня-завтра сюда пожалуют. Ждите.

Все в ужасе замолкли.

Но иные куражились:

— Скорей бы уж, что ли. Надоело умирать от страха.

А сами втайне надеялись, что проскочат, что болезнь каким-то чудом обойдет их стороной. Разливали еще вина и спьяну цеплялись за соломинку.

— А может, проспиртоваться насквозь, тогда и вирус не возьмет?

— Ага, не возьмет! Неклясов уж на что был пропойца, а заболел первым. Нет, все тут сгинем, помяните мое слово.

Вечером в лагере были выставлены обычные караулы, а ночью началось повальное бегство. Ужас, дикий ужас перед лунатизмом оказался сильнее логики, погнав охранников куда глаза глядят. К полудню казармы опустели. Город остался беззащитным, готовым пасть перед сомнамбулами. И те не преминули воспользоваться представившейся свободой. А вместе с ними, прорвав рубеж обороны, в окраинные кварталы хлынула болезнь.