Надежда Михайловна: Нужным быть кому-то (СИ)

Он хихикнул:

— А ты тогда кто?

— Я? хмм… старушка-развалюшка, или как в мультике: ты ежик, а я лошадка.

— Что за мультик?

— Чё, не смотрел такой? «Ежик в тумане»?

— Не!

— Ну ты даешь! А кота Матроскина и «Жил был пёс»? «Ща спою»?

— Не!

— Темнота ты, старина!

Мальчишка завозился под боком:

— Скажи-ка мне, Леха, а фильмы — сказки смотрел? «Морозко», например?

— Не! — уже с восторгом ответил он.

— Вывод: глухая, неграмотная деревня ты!

И оба захихикали.

— А давай ты будешь моей гувернанткой?

— Это ты, брат, хватил, у меня такого образования нет, да и этикету тебя надо учить, не, да и дома у меня хозяйство.

— А чего ты умеешь?

— Я-то? Пироги печь, щи варить, всякие деревенские дела делать.

— Ты в деревне живешь? У тебя корова есть?

— Коровы нет, есть кот, куры с петухом и ласточки.

— Телефон у тебя есть? Пиши мой номер, я, может, к тебе приеду, посмотреть.

Валя вытащила телефон, мальчуган воскликнул:

— Это ж прошлый век, а не телефон, тут же совсем мало функций!

— Знаешь чего, не умничай, ты вон ни одного фильма нормального не смотрел, я же не говорю на тебя всякие слова!

— Не буду, вот, смотри, я записал себя: Лёха-ежик.

— Алексей Игоревич! — на входе надрывалась какая-то разодетая девица, — Алексей Игоревич, где же вы!

Мальчишка поджал ноги.

— Это тебя что ли?

— Ну да, противная она, за деда замуж хочет. А нас в пансионат отправить, я подслушал вот.

— Леха, это ж домомучительница получается у тебя?

— Опять мультик, да? Какой? Я только иностранные смотрел.

Валя вздохнула:

— Бяяда мне с тобой! Давай так, договаривайся с дедом и приезжай ко мне на выходные, будем и мультики смотреть, и пельмени лепить, и пироги стряпать, и баню истопим.

— Адрес говори. А с детьми можно?

— Сколько у тебя их и лет им сколько?

— Две сестренки — Варя и Вера, по пять лет.

— Ладно, только без этой Фрекен Бок.

— Я с Палычем приеду, он мужик хороший.

— Дед-то отпустит?

— Уговорю, я тебе позвоню. — Увидев, что истерически кричавшая девица ушла, а в дверях появились два охранника, он нехотя отстранился.

— Искать будут, пойду я.

— Лех, ты только одевайся потеплее, а то заболеешь, и не отпустят ко мне.

Валя взлохматила его и так торчащие во все стороны вихры и, притянув к себе, поцеловала в щеку.

— Я рада, что у меня такой крутой дружок появился!

Мальчишка замер в её объятьях и севшим голосом сказал:

— Я точно приеду!

— Смотри, слово дал! Вот за разговорами и нос успокоился, пока, Лёха!

Распрощались довольные друг другом, и не видели оба, как стоящий с другой стороны куста мужчина улыбнулся. Нажал на телефоне какую-то кнопку и пошел качая головой в здание, а возле куста остался пакет с подтаявшим льдом.

— Иван Игнатьич! — раздался в в динамике голос его бессменной секретарши Катерины, — к Вам Кристина Викторовна и Владимир Павлович.

— Палыча давай! Кристине, — он скривился, — Викторовне, скажи, вечером поговорим.

Гувернантка детей стала его сильно раздражать в последнее время, и Иван старался ограничивать время общения с ней, её манера одеваться, выставляя на показ прелести, назойливость и стремление постоянно дотронуться до него раздражала.

Зашел начальник по безопасности — старый, проверенный жизнью, службой и Афганом друг, чему-то улыбаясь.

— Ты что, в лотерею выиграл?

Тот улыбнулся ещё шире:

— Больше! Вот, послушай! — он положил на стол свой телефон, нажал кнопку, раздался голос его внука.

— «Большая, а ревешь?» — все с большим удивлением и вниманием Иван слушал разговор, затем нажал и ещё раз послушал.

— Это что?

— Лешка твой, обычный и нормальный пацан, сам знаешь, повесь на человека ярлык, потом не отмоешься. Иван, включи запись с камеры в комнате Вершкова, к вечеру она будет подчищенная.

— Даже так? И давно?

Палыч почесал макушку:

— Мой косяк, с неделю как заметил, но голословным быть не хотел. Смотри! И включи запись!

Вершков был неплохим специалистом, все записи наружных и внутренних камер наблюдения всегда были в порядке, нареканий не было, сейчас же в его комнате находилась Кристина, донесся её возмущенный голос:

— … никаких нервов не хватает… представляешь, этот гадёныш опять меня обозвал, ну ничего, вот лето пройдет, и поедут они все трое в закрытый пансионат, в Швейцарию! Уж я постараюсь, в такой закрытый, что приедет он сюда лет через пять! А тут уже свои, родные наследники подрастут, я согласна каждый год рожать, тем более, от тебя, только чтобы внукам любимым, особенно этому тупому и наглому Алексею Игоревичу, — она аж плюнула, — ничего не досталось. В интернате для слабоумных ему место! Иван уже, считай, у меня в кармане, на пансионат почти согласен, вот как переспим и всё. Милый, я так по тебе соскучилась, — замурлыкала она тут же, — повесь табличку!