Соро Кет - Русалочка должна умереть

Сейчас ей было не до морали. Агата слышала, что случилось с Джесс, которая помешала Ви «разлагаться» с мужем. Но еще громче она слышала, – пока лишь в воображении, – голоса подруг.

– А ты заметила, на ней больше нет колье?

– Еще бы! Колье принадлежит девчонке!

– По ней было сразу видно: кто она…

– Вот-вот! А строила-то из себя, строила!..

– Типично для нуворишей!

Итак, когда упал стул, Агата лишь закрыла глаза и крепко-крепко зажала уши.

Стул? Нет, конечно же! Это гром!

Если я им позволю, Ви одолжит колье?

– Верена взрослая, – сказала она себе. —Элизабет в ее возрасте уже учила детей ходить, а Джесс сама ходила беременной. От священника! Чем мой мальчик хуже?.. Жила же Виви с Филиппом… Филипп на полгода старше, чем Ральф.

– И на двенадцать старше самой Верены! – вопила Совесть. – Невинная девочка, бедное дитя!.. Что ты творишь, Агата? Ты хуже Симона фон Броммера!

Не в силах справиться с ней, Агата беззвучно села.

В ее прикроватной тумбочке всегда лежал зопиклон. Она приняла таблетку и вскоре избавилась от душевных мук.

– Тетя? – вновь позвал женский голос; рука Верены деликатно потрясла за плечо. – Ты спишь, или в коме?

– А-а? Что? Сколько времени?..

– Девять тридцать. И твой будильник звонит уже третий раз.

Агата с трудом разлепила веки.

– Я приготовила завтрак, – сказала девочка и первая пошла вниз.

Агата мало разбиралась в половых радостях, но что-то подсказывало ей: Ви их не испытала. Она была заплаканной и прятала лицо.

– А Ральф где? – упавшим голосом спросила Агата.

– Уехал.

– Уехал? Когда?

– В ночи!

За завтраком Агата внимательно рассматривала девочку.

Молодую женщину , – если верить глазам.

От смешливой ласковой Цукерпу остались только белые волосы. Она была осветленной копией Джесс, а Джессику Агата всегда побаивалась. Джесс не была с ней груба или как-то по-другому высокомерна. Нет, абсолютно, нет. Все ее презрительные выпады посвящались Ральфу. Возможно, так Джесс заигрывала, – ей-то откуда знать. Но внутренняя Горничная в Агате всегда робела, когда они с Джессикой оставались наедине.

Виви была другая. Виви любила всех… пока Реальная Жизнь и эти маленькие дряни из школы не разрушили ее маленький добрый мир.

Агата редко позволяла себе злорадствовать, но она благодарила господа на коленях, когда одна из тех девочек сломала ногу, упав в ручей. И никогда не спрашивала у Ральфа, как это произошло.

Не спрашивать Ральфа, Агата научилась давно. С Вереной у нее таких проблем не было.

– Виви, что-то случилось? – спросила она. – Я знаю, ты была с Ральфом и вижу, что ты едва сдерживаешь слезки… Он… он сделал тебе больно?

– Нет! – покачала головой девочка и залилась слезами. – Он ничего не сделал! Вообще, ничего !

Опешив от этой внезапной искренности, а еще больше, когда Верена шагнула вперед и опустилась перед ней на колени, Агата заставила себя обнять девочку, и та доверчиво положила голову на ее бедро.

– Я некрасивая? – рыдала она. – Скажи, тетя! Ты долго меня не видела. Скажи мне, я изрослась?

– Да ты с ума сошла?! – возмутилась Агата. – Ты? Некрасивая?!

– А что тогда? Ральф все еще любит Джесс? Или, он так зол из-за Фила?

Агата вздохнула.

Если ребята соревновались честно, как пацаны, то девчонки бились насмерть, как женщины. Джессика спала с Ральфом, чтоб причинить боль дочери. И видит бог, она причинила. Застав их с Джессикой, Верена сразу же поняла: все кончено. Принц полюбил Принцессу. Русалочка должна была умереть.

А Ральф, дурак бесчувственный, так и не догадался. Совсем, как его отец!

– Ах, Виви, – закуковала Агата. – Ну, как ты можешь такое спрашивать? Будь здесь Элизабет, она бы стукнула тебя по губам! Ты даже красивее своей матери! Элегантная, как сама графиня!

– Себастьян говорит, она вызывает только одно желание: сунуть в печь. Чтобы она хоть немножечко изнутри прогрелась.

– Себастьян – идиот, как и все мужчины, – сказала Агата, подавив непрошеный злой смешок. – А семерых детей в горохе нашел.

Верена фыркнула, послушно высморкалась в протянутую салфетку.

– Моя ж ты маленькая глупышка, – нежно сказала Агата и взъерошила копну ее белых густых волос. – Ладно, давай-ка убирать со стола, а то опоздаем в церковь.

– В церковь? Я не пойду!

Агата застыла.

Если Ви не придет на мессу, Ральф просто ее убьет. А потом и себя, – Агата в этом не сомневалась. Она еще помнила, как Ральф завопил от радости, когда Верена прислала ту СМС.