Маргарет Макхейзер - Почти что сломанная жизнь [ЛП]

Дыра в моем сердце затягивается и становится чуть-чуть меньше.

Я отхожу в сторону, молча приглашая Доминика войти в мой дом и мою жизнь.

— Теперь, Эйлин, я еще и голоден. Слава Богу, я принес нам банановый хлеб. Можно мне, наконец, тот кофе? — Он переступает через порог и становится меньше, чем в двух метрах от меня.

Как только он вошел внутрь, я быстро заперла двери и включила заново сигнализацию.

— Сюда, пожалуйста, — говорю я, идя впереди Доминика, и провожая его в кухню.

— Могу я присесть? — Спрашивает он, указывая на бежевый стул около кухонного стола.

— Конечно, пожалуйста. Я сейчас приготовлю ваш латте.

Я беру уже молотый кофе и начинаю готовить ему латте. Я могу почувствовать на себе его взгляд. Даже несмотря на то, что я стою к нему боком, я чувствую его пронизывающий, проникающий взгляд. Себе я тоже варю свежий кофе, и когда все готово я отношу чашки на кухонный стол.

Выдвинув себе стул, я присаживаюсь, подтягивая колени к груди, в защитном жесте обхватывая себя руками.

Я жду, когда Доминик задаст свои вопросы, которые, как я уверена, у него есть.

Он подносит кружку с кофе к губам и тихонько дует на бежевую жидкость, перед тем как сделать глоток и попробовать ее.

— За что вы так любите кофе? — Он спрашивает о кофе? — Для меня хороший кофе всегда рассказывает историю. Он говорит со мной и описывает свое путешествие со времен кофейной зрелой ягоды на рубиновом дереве. О руках, срывающих ее с дерева, о человеке, которому эти руки принадлежат и о том, что он должен сделать для того чтобы каждый день добираться до работы. Потом следует метод сушки, где кофейные ягоды выкладываются на солнце и несколько раз в день переворачиваются для того, чтобы предотвратить разложение. Процесс сушки занимает недели. Вы знали об этом, Эйлин? Недели ягоды по несколько раз в день переворачивают. Представляете, до чего скучная это работа?

— Но если это то, ради чего его наняли на работу, тогда, вероятно, ему это не наскучивает. В особенности, если зарабатываемые этим деньги идут на то, чтобы прокормить семью, — говорю я, отпивая глоток вновь оцененного кофе.

— Вы правильно подметили, это заставит меня еще больше ценить эту чашку кофе. Перемалывание бобов — это другой трехступенчатый процесс, и это еще до того, как мы можем протестировать или оценить кофе.

— Похоже, вы многое знаете об этом, — комментирую я, все еще попивая свой кофе.

— Я многое знаю об этом потому, что я нахожу очень занятным то, что скромная кофейная ягода насыщенного красного цвета в сочетании с водой, жизненно необходимой многим из нас, создает коричневую жидкость. Мне приятно знать, как и почему происходят вещи.

— И какие выводы вы сделали о кофейном бобе?

Доминик улыбается мне, расслабляясь в своем кресле.

— Правду?

— И ничего кроме правды, — отвечаю я.

— Без этой насыщенной, полнотелой, темно-коричневой жидкости я бы не смог нормально думать по утрам. И я снимаю шляпу перед теми мужчинами и женщинами, которые собирают, сушат и переворачивают эти бобы ради того, чтобы у меня был мой кофе.

— Это я приготовила кофе, который вы пьете, поэтому вам следует благодарить меня тоже.

— Ха! — Доминик опирается на спину и у него вырывается грохочущий смешок, исходящий из глубин его груди, и я чувствую, что тоже улыбаюсь. — До чего же грубо с моей стороны! Спасибо, Эйлин, мне очень нравится ваш кофе!

Вместе мы допиваем наш кофе, и вдруг до меня доходит, что сегодня это уже третий день общения с Домиником, а он еще не спросил меня о причине моего состояния.

— Доминик, — говорю я, делая последний глоток.

— Да.

— Почему вы не спрашиваете меня о то, что случилось?

— Потому что, когда вы будете готовы, вы сами расскажите мне.

— А что, если я никогда не буду готова рассказать вам?

— Все эти «что, если» не существуют в моем мире. Нет никаких «что, если», есть только прошлое, настоящее, и то, что нам надо сделать, чтобы избежать чего-то плохого, что может случиться в будущем.

Я смотрю в сторону и чувствую, как хмурю брови, пока обдумываю слова Доминика.

— Я могу избежать чего-то плохого в будущем никогда не покидая свой дом, — говорю я, смотря на Доминика.

— Да, но вряд ли это называется «жить». Это черное существование. А мы все заслуживает жить жизнью полной красок.

— Гм, — хмыкаю я себе, раздумывая.

— Ну, что ж, сегодня у вас был мини-урок из жизни кофейного зернышка. Завтра я припозднюсь, но обязательно буду здесь. — Доминик поднимается и подбирает с пола свой рюкзак. — О, я забыл банановый хлеб. Вот, держите, — говорит он, открывая свою сумку, и выкладывает на стол два куска бананового хлеба, завернутых в целлофан. — Банановый хлеб лучше всего подавать теплым намазанным маслом. Если не хотите съесть немного сегодня, оставьте нам к кофе на завтра.