Маргарет Макхейзер - Почти что сломанная жизнь [ЛП]

Глубоко вдохнув носом, я закрываю глаза и опускаю лоб на тяжелую дверь из коричневого дерева.

— Эйлин, я бы хотел чашку кофе, пожалуйста, — говорит он, ничуть не повышая голоса.

Он знает, что я уже стою с другой стороны.

— Я… — Я не уверена, что собираюсь сказать. Я убедила себя, что не могу открыть ему дверь. Страх грызет меня, и голоса монстров звучат все громче.

Неужели я навсегда застряла в мире бежевого цвета?

— Эйлин, который час? — Спрашивает Доминик.

Я гляжу на огромные настенные часы, висящие над обеденным столом в гостиной с тех самых пор, как я сюда переехала.

— Десять минут одиннадцатого, — отвечаю я.

— Вы уже пили кофе?

— Перед тем, как вы постучали.

— Хорошо, значит, теперь мы можем выпить кофе вместе. Мне со сливками и сахаром, пожалуйста, Эйлин, — говорит он уверенным тоном.

Он хочет войти внутрь. Он сказал вчера, что я открою двери и впущу его внутрь.

И думаю, я могу сделать это.

Это только две двери.

Я берусь за тревожную кнопку, висящую у меня на шее, и крепко стискиваю ее в руке.

Ладно.

Я могу сделать это.

Я выключаю сигнализацию и открываю деревянную дверь. Доминик стоит немного в стороне от прозрачной двери, явно ожидая, что я открою ее ему. Он мило улыбается мне, пока я нервно пытаюсь отпереть защелку.

У меня так сильно дрожат руки, что я никак не могу справиться с защелкой.

— У вас обычный кофе или то декафеинизированное дерьмо, которое все еще в моде? — Спрашивает Доминик, пока я концентрируюсь на том, чтобы вставить ключ в замок.

— Ммм, я пью только натуральный кофе. У меня есть кофемашина, так что я смогу сварить вам настоящий кофе.

— Ооо, так вы настоящий бариста? Ну что ж, тогда мне латте, пожалуйста. Я не часто его пью, ведь это не круто — парню заказывать такое на публике, но принимая в расчет то, насколько вы искусны в приготовлении кофе, можете угостить меня латте, — говорит он, смеясь.

Он часто это делает: смеется над своими собственными шутками. Каким-то образом улыбка находит свою дорогу и к моим губам тоже.

Могу сказать, что за последние три дня я улыбалась больше, чем за прошедшие три года.

Я даже не заметила, как защелка повернулась, и прозрачная дверь была отперта.

Дерьмо.

Больше меня ничего не защищает. Я совсем беззащитна, уязвима перед высоким мужчиной по другую сторону двери.

Мои пальцы снова сжимают тревожную кнопку. Я могу ощутить, как предплечье начинает болеть, потому что хватка невероятно сильная.

Мое сердце несется с уже хорошо знакомой скоростью. Пот бисером стекает по моей спине, пропитывая мою футболку.

Маленькие черные бабочки танцуют перед глазами, и я почти ощущаю, как соскальзываю в неизвестное.

— Один, два, три, четыре, — начинает считать Доминик. Я хватаюсь за дверной косяк, чтобы сохранить равновесие. — Пять, шесть, семь, — его голос приобретает тот самый глубокий, более спокойный тон. — Вдохните через нос и задержите дыхание, — инструктирует меня он.

Я вдыхаю и задерживаю воздух до тех пор, пока Доминик не говорит мне выдохнуть.

— Теперь выдыхайте, Эйлин, — говорит он, и я слушаюсь его. Мое тело успокаивается, хотя я все еще не отпустила тревожную кнопку. Но я немного ослабила хватку, и черные бабочки больше не кружатся у меня перед глазами. — Теперь, можно ли мне войти, чтобы вы приготовили для меня тот кофе?

С огромным комом и полностью пересохшим ртом, я поворачиваю ручку.

Я открываю дверь.

Я, блин, открываю дверь.

Я открываю эту гребанную дверь.

Широко распахнув ее, я смотрю на мужчину с огромной улыбкой на его лице.

Мы стоим, рассматривая друг друга. Он не пытается войти, и я тоже не двигаюсь в сторону, чтобы пропустить его.

Он ждет меня, и я собираю всю свою храбрость, чтобы сделать этот последний решительный шаг. Разрешить ему доступ в мой дом, и в мою голову .

Я смотрю на Доминика, его подбадривающая улыбка даже не дрогнула. Он не нависает надо мной, не пытается запугать меня. Он стоит достаточно далеко, чтобы я могла закрыть дверь, если бы захотела.

Мы просто стоим глядя друг на друга, и словно неслышный разговор ведется между нами.

Он дает мне время и пространство уйти, если мне понадобится, и я очень стараюсь отодвинуться в сторону и дать ему войти в дом.

Он позволяет мне самой принять решение.

Проходит, может быть, мгновение.

А возможно и час.

Мы будто кружим по кругу. Я, пытаясь собрать свою сломанную жизнь, и он, давая мне время привыкнуть к его присутствию в моем уединении.