Анастасия Артемьева - Вздох до смерти

Упала.

Упала на колени, хватая ртом воздух и зажмурив глаза. Пальцы рук впивались в твёрдый асфальт, ломая отросшие ногти до крови. Всё тело задрожало, а я, как мантру твердила про себя:

— Не плачь. Не плачь. Не плачь.

Ощущение, словно без наркоза разрезают грудь и ломают кости, скрутило так сильно, что будь рядом пистолет, я бы застрелилась, не задумываясь. Впала в то состояние, когда не замечаешь и не слышишь ничего, концентрируясь лишь на себе и всех своих чувствах, мыслях, воспоминаниях…

Сколько я так просидела? Минуту? Час? А может быть всего пару секунд?

Ответа на собственные вопросы найти не могла, но Герман, сидящий на коленях около меня и держащий за плечи, выглядел взволнованно, а в глубине глаз плескалась боль. Знала, что мужчина переживал за моё состояние, пытался помочь, но не мог. Не хотелось видеть Молота таким подавленным и уязвимым, но больше всего жаждала сбежать из этого места и из этой страны сию же секунду. Высказав своё желание, ухудшу состояние, чего делать категорически было нельзя.

Нужен план!

И вот появилась новая цель. Цель, за которую цеплялась, благодаря которой вновь становилась собранной.

— Лина? — в очередной раз тихо позвал Янковский, заглядывая в глаза.

— Мне нужно отдохнуть, — отстранённо ответила.

Моментально друг поднялся, подхватил меня на руки и понёс в дом.

Закрыла глаза, кладя голову на надёжную грудь Молота. Увы, отключить слух не могла.

— Я принесу еды, — сказал Гер, уложив на кровать.

Машинально схватила руку мужчины, вынуждая посмотреть на меня. И «предвестник» смотрел, но смотрел с долей настороженности. А я…

Я мысленно прощалась.

— До своего отъезда в Лондон, спрятала кулон, подаренной мне Робертом. Ты наверняка помнишь: небольшой зелёный изумруд, в обрамлении золотых узоров, — дождалась кивка Германа, чтобы продолжить. — Кулон был напоминанием, а после смерти брата стал ненавистен, но я больше не хочу бояться и убегать от воспоминаний.

— Ты хочешь, чтобы я его вернул?

— Да. Очередная поездка вымотает меня окончательно, а я не смогу успокоиться, пока кулон не будет здесь.

— Где ты его спрятала?

— В квартире Роберта.

Молот напрягся, тщательно рассматривая меня, словно учуял подвох. Конечно, после всего случившегося, охранять мою тушу стало сверхважной целью, а каждое моё слово и жест проходили проверку. К счастью, история с кулоном была правдой, да и думала о возвращении утерянной давно вещи в последние дни.

Мужчина вновь кивнул, а затем минут пять выслушивал мои указания по поводу поиска. Уверив, что спустя два часа я буду обладательницей подарка Роба, Янковский покинул территорию особняка.

Минут десять лежала неподвижно, прислушиваясь к малейшим шорохам, смотря на бурю за окном, а затем резко вскочила на ноги, выбежала из спальни и торопливо направилась на первый этаж. У меня был шанс реализовать свой план и уехать, оставшись незамеченной, но для начала надо было попотеть.

Так как систем связи меня лишили, то оставалось взламывать чужие инновационные технологии.

Так, Ангелина! Сначала смотришь билеты на ближайший рейс до Лондона, затем находишь все свои документы, крадёшь наличку…

ЧТО ЗА…?!

Влетев в кабинет Аристарха, замерла.

По всем рассказам Германа выходило, что Сокол где-то за пределами России заключает весьма выгодный контракт, а сейчас…

Чёрт! У меня не было подходящих слов, чтобы описать свои чувства.

Аристарх вполоборота сидел за столом и пил виски из бокала, но при моём появлении резко повернул голову, прожигая взглядом ледяных серых глаз всё тело. Ничего удивительно не отметила, ведь в присутствии этого мужчины со мной происходило что-то необъяснимое. Только оставался вопрос:

— Почему Герман соврал мне? Или он сам не знал, что Соколов вернулся?

Нужно было срочно придумать, что говорить, какой предлог моего прихода сюда выдумать. Но мужчина решил всё сам.

— Билеты на самолёт, документы и наличка, — махнул он рукой в конец стола, и только сейчас заметила всё необходимое.

Испугалась, не зная, что последует дальше, ведь Сокол, словно мысли мои прочитал и…

Отпустил меня…

Господи! Он меня отпустил!

Не было радости или облегчения.

Только боль.

В очередной раз жизнь ударила наотмашь, роняя на колени, но больше не было никакого желания подниматься. Кто-то скажет, что я сдалась, веду себя, словно глупое дитя или сентиментальная барышня, но пусть сначала этот «кто-то» переживёт всё то, что пережила Я.