Анна Борец: Семья без комплексов

– Его родители меня не беспокоят, – с улыбкой ответила Нелли.

– А сколько ему лет?

– Уже шестнадцать.

И тут посыпались советы.

– А почему он не хочет учиться? Может, ему не интересно? Может, его нужно чем-то увлечь?

– Шестнадцать – это трудный возраст. Подростковый кризис.

– Может, у него с девушкой проблемы?

– Он живет с вами? – спросила Лариса.

– Да. – Ответила Нелли. – Так получилось. Друзья уехали на север, а его пока решили оставить здесь под моим присмотром. Раньше все было в порядке, он помогал по дому, забирал детей из садика. А теперь стал ссориться с ними, они жалуются на Игоря. С мужем ссорятся.

– А ты уверена, что эти проблемы не связаны с тобой? У вас нет сексуальных отношений? – Лариса в упор смотрела на Нелли.

– Нет. – Нелли выглядела возмущенной. – Конечно, нет.

Я удивилась нелепости вопроса.

В тот год тема секса была весьма популярной. Особенно ценились однополые связи. Их считали проявлением прогрессивности и раскрепощенности. Ими гордились, о них писали дипломы и с увлечением делились с друзьями подробностями.

Мы стремились к свободе и независимости, а разнообразие сексуальных отношений, как тогда казалось, лучшее доказательство этой самой свободы. Принятие подобных отношений, а тем более участие в них, соответствовало образу психолога-профессионала – человека, которого ничем не удивишь.

Лариса любила говорить: «Психолог не должен никого осуждать. Вот представьте – приходишь на консультацию, рассказываешь – а тебе психолог вдруг: «Ой, какой ужас!».

Для развития в нас принятия ближнего она устраивала консультации для геев и лесбиянок, показывала нам соответствующие фильмы и измеряла уровень гомофобии.

Мне казалось, что всего этого было как-то слишком много. Нет, конечно, мы не сводили все к сексу и Фрейду, но попытки найти сексуальный подтекст там, где его не было, случались.

После тренинга Нелли возмутилась:

– Никто и не пытался понять проблему. Главное – свести это к сексу – вот, ты его хочешь, и удивляешься – почему у вас при этом отношения портятся.

Мне тогда вопрос Ларисы показался нелепым и оскорбительным.

После мы не раз пересекались с Нелли в коридоре института, но не общались. Мне было немного жаль ее – такую невзрачную и несексуальную. Вопрос Ларисы казался еще и обидным – из-за того, что она спросила о сексе у женщины, которая явно была к нему не расположена.

Через пару месяцев мы снова оказались вместе на тренинге. На этот раз он был посвящен семьям.

Нужно было рассказать о своей семье.

Нелли принесла игрушки из киндер-сюрприза – крошечных смешных лягушат. Она расставила шесть фигурок, пояснив:

– Это я. Это мой муж Артем. Это наши детки. Ирочка, младшая, и Сережка. Ему уже семь, во второй класс пошел. Я поставила Ирочку ближе к себе, потому что девочки всегда ближе к матери. А это Игорь – я о нем уже говорила.

– А это кто? – я спросила о шестом лягушонке, стоящем в стороне.

– Это… друг семьи. Крестный Ирочки. Он тоже занимает определенное место в моей семье, но я пока не решила, какое именно.

Мне начинала нравиться эта женщина. Флегматичная, не имеющая каких-либо выразительных черт характера, не стремящаяся сделать карьеру, она смогла создать вокруг себя удивительный мир. Меня радовало ее умение задавать вопросы обо всем, интересоваться окружающими. В ней чувствовалась внутренняя сила, и в тоже время она вызывала желание заботиться о ней, защищать. Мне казалось, что она многое знает о том, чего не знаю я.

Однажды я сказала:

– Нелли, мы с мужем будем очень рады тебя видеть. Приходи к нам в гости.

Она поблагодарила, но так и не пришла. Потом и я забыла об этом приглашении.

После смерти мамы прошло полгода. Нужно было заниматься делами, что-то делать с квартирой и дачей, вещами. Мамины друзья как-то разом исчезли. Какое-то время они продолжали звонить, но со временем звонков становилось меньше и меньше. Больше всего мне понравился один из них:

– Добрый вечер. Это Лидия Яковлевна. Это ты, Катенька? Ты меня помнишь – я твоя школьная учительница, я у вас вела труды в пятом классе? Ой, ты знаешь, я к вам по такому делу… У меня горе, такое горе. Представляешь, сын заболел. И денег нет на лечение. Мне бы с твоей мамой поговорить.

– Мама умерла. Два месяца назад.

– Боже мой, такое горе! Нет, ну ты меня совсем убила такими словами… Что же мне теперь делать? Ну, ладно. Счастливо тебе.

Больше она не звонила.

Артем