Елена Ларина: Служебный роман, или История Милы Кулагиной, родившейся под знаком Овена

Праздничные фейерверки еще осыпались разноцветными звездочками на скудный петербургский снег, когда «план захвата» был проработан в деталях и готов к претворению в жизнь.

Проработав массив объявлений из газеты «Работа» и с одноименного сайта, я решила: выберу самые многообещающие, навещу потенциальных работодателей и расскажу им о себе всю правду, за исключением ряда незначительных мелочей. Поразив кадровиков в самое сердце своим блестящим резюме, я оставлю их дозревать и засяду дома возле телефона — собирать урожай выгодных предложений. Из последних выберу самое выгодное и приму его, для порядка поторговавшись. И будет мне благо.

Нет, я, разумеется, понимала, что следует делать поправку на ветер и прочие выкидоны агрессивной внешней среды. Но поправку на ветер я собиралась сделать, когда придет пора. Заранее ожидая поражения, мы, как известно, на поражение себя и программируем.

Я настроила себя на действия в режиме «штурм и натиск»: налететь, очаровать, огрести пакет выгодных предложений, небрежно просмотреть, выбрать лучшее — и, поторговавшись, принять.

Реальные же поиски работы остались в памяти нескончаемой чередой адресов, маршруток, то роскошных, то заплеванных лестниц, кадровиков со скучающим взглядом, бестактных и неуместных вопросов вроде: «Ну и сколько вам лет?»

Время шло, ноги гудели, деньги кончались. Устав ожидать манны небесной, я решила форсировать процесс — еще не представляя, как это будет выглядеть, но приготовившись ко всему. Я всегда подозревала, что избитые формулировки и банальности — это незыблемые истины, которым нелегко пришлось в жизни. Возьмем, например, истасканную фразу «отчаяние придало мне сил». В конце концов, Овен я или нет?! А мы, Овны — люди аврала.

…Широко распахнув дверь, я задержалась на пороге, окинув офис неодобрительным взглядом, вскинула бровь и величественно прошествовала в глубину комнаты. Остановившись, я мельком оглядела ряд застекленных лицензий, утонувших в тяжелых рамках, и повернулась к человеку, ссутулившемуся за столом:

— Левинскис Борис Артемьевич?

— Он самый, — после легкой заминки ожил мой оторопевший было визави.

— Мне вас порекомендовала Татьяна Арнольдовна.

Татьяну я знала по Москве — нам случалось сотрудничать в области рекламного бизнеса. Расположившись в кресле для посетителей, я закинула ногу на ногу, неспеша оглядела помещение и продолжила:

— Судя по тому, что я здесь увидела, рекомендация была крайне своевременной. Для вас.

— Что, простите?

— Скромность, конечно, относится к достоинствам, но не в бизнесе. Для чего, дорогой мой, вы так замаскировали свое предприятие? Я бы поняла, если бы вы были иностранным резидентом, но вы ведь — директор агентства по продаже недвижимости.

— Вообще-то я директор целой сети агентств в разных городах…

— Тем более. И на двери каждого табличка величиной с ладонь? Тогда рядом надо лупу вывешивать — вдруг кто полюбопытствует, что вы там прячете?

Боже, что я несу? Сейчас он меня с лестницы спустит.

— Ну и наконец, любезнейший Борис Артемьевич, разве можно производить на посетителя настолько удручающее впечатление? Ведь глава фирмы, наподобие вашей, должен быть прежде всего актером. Это кухня, Борис Артемьевич. Клиента нужно брать в оборот с ходу — он должен стать вашим прежде, чем успеет это понять. После чего спокойно предлагайте ему все, что у вас есть. Времени для этого будет предостаточно. В противном же случае, сколь бы разнообразны и привлекательны ни были ваши предложения, это вас не спасет. Клиент может просто не позволить вам огласить их.

Не знаю, каким Борис Артемьевич был актером, но зрителем он оказался замечательным. Подперев подбородок ладонью, он внимательно слушал мой монолог, глядя на меня прямо-таки с детским любопытством.

В крови моей бродило отчаяние, переплавленное в лихость. «Теперь точно выгонит, — отметила я. — Но уж сначала я договорю! Пропадать — так с музыкой!»

— И потом, сколько времени ваше агентство существует в нашем городе? Что-то я не заметила, чтоб вы давали рекламу. Просто удивительно! К слову, оно у вас первое или последнее?

— Вы приняты.

— Что, простите? — притормозила я.

— Вы приняты, — Левинскис глядел на меня с иронией и некоторым злорадством.

— Вот как?

Усилием воли я подавила смятение и постаралась придать лицу и голосу деловитое выражение — роль приходилось доигрывать до конца.

— В таком случае хотелось бы обговорить условия.