Наталья Струтинская - Аю-Даг. Роман. Второе издание

Однажды, в один из тех дней, когда солнце еще целыми днями опаляло землю, раскаляя камни и выжигая траву в степях, а на море был штиль, мы с Вадимом сидели на деревянных досках старой пристани. Я болтала ногами, под которыми мерно покачивалось прозрачное море, по дну между серо-зеленых камней сновали маленькие серебряные рыбки, а на поверхности плавали полупрозрачные медузки.

– Помнишь, ты мне говорила, что тебе всегда нравился покой? – неожиданно спросил меня Вадим, который стоял рядом со мной и запускал блинчики по воде. – И что ты всю жизнь хотела провести в той вашей бухте?

– Я была маленькой и мечтала сохранить то, что я имела, заморозить, законсервировать свое детство. О покое я тогда не мечтала.

– А сейчас? Сейчас тебе больше по душе покой?

– Не совсем так… Просто мне больше по душе вечер, проведенный с книгой, чем вечер в компании громкой музыки и алкоголя, – пожала плечами я.

– Когда вся прелесть молодости в буйстве красок? – удивился Вадим. – Оставь покой для старости!

– В старости покой уже не будет приносить чувства наслаждения, – улыбнулась я ему. – Покой тоже будет борьбой – борьбой жизни и смерти. Наслаждение покоем – удел молодости.

– Наслаждение – удел молодости. Мне кажется, просто нужно жить и ни о чем не задумываться.

– Я так не могу, – покачала головой я. – Жить сегодняшним днем мне кажется неправильным. Мне спокойнее распланировать завтрашний день, делая что-то, знать о последствиях. Ты разве живешь иначе?

– Конечно! Я первый раз слышу, чтобы в семнадцать лет рассуждали, как ты. – Вадим закинул последний камень, и он пластом бултыхнулся в воду. – Нужно жить сейчас, не волнуясь о прошлом и не задумываясь о будущем, иначе можно упустить настоящее. Я молод, у меня отличное здоровье, я полон сил и желаний, и я не хочу покоя. О чем ты будешь вспоминать в старости? О своей спокойной жизни? Чем ты будешь восхищаться? Просто так состарившимся телом? Мне кажется, человек должен по максимуму использовать свои возможности.

– Чтобы что-то вспоминать в старости, для начала нужно в молодости сохранить память, – рассмеялась я.

– Нужно все попробовать в жизни, – покачал головой Вадим. – Живем один раз.

– Все люди разные, и потребности у всех разные. Кому-то нравится заниматься физикой, а кому-то – печь пирожки. Если у человека не возникло желания испытать все прелести жизни, неужели он зря прожил свою жизнь?

– Если у человека есть желание и возможность открывать новые физические законы, но нет желания испытать жизнь на прочность, значит, такова его миссия в жизни. Но вряд ли миссия человека состоит в том, чтобы провести свою жизнь в тишине.

– Такой миссии физически не может быть, наверное, ни у одного человека, – вздохнула я после короткого молчания.

– Почему же? Если есть желание.

Я пожала плечами.

– Потому что в мире нет тишины.

Вадим каждый день был совершенно разный, я не могла предугадать его действий и мыслей, иногда совершенно противоречащих друг другу. Мне иногда казалось, что я больше не вижу в нем того раскаяния, которое он испытывал в самом начале нашего знакомства, и не нахожу в нем прежнего желания изменить свою жизнь.

Однажды Вадим уехал с отцом в Симферополь и не смог со мной увидеться. В последнее время он часто уезжал с ним куда-то, и я проводила время то в саду за книгой, то помогала маме и бабушке дома, то приходила на берег. Я сидела на согретой солнцем гальке, поглощенная мечтами, глядя в бескрайнюю синеву. Я сидела так и сейчас. Заходящее солнце пригревало мне спину. С моря дул теплый, соленый ветер.

Я сидела, подогнув под себя ноги, и смотрела на море. Справа от меня нависли скалы Аю-Дага, а слева простирался широкий полупустой пляж. Я наблюдала за маленьким мальчиком в надувных нарукавниках, которого отец учил плавать. Он брал его на руки и подбрасывал вверх, а мальчик, визжа от восторга, плюхался в воду и, брызгая ногами и руками, барахтался обратно к вытянутым рукам отца.

Внезапно порыв ветра сорвал с моей головы соломенную шляпку и понес ее вдоль берега. Шляпка покатилась, словно маленькое коричневое колесо, вдоль пляжа прямо к причалу. Я вскочила и побежала за ней. Догнав шляпку, я мельком взглянула на причал. Там я увидела пришвартованную прямо к берегу моторную лодку, а рядом – две фигуры, вырисовывающиеся на фоне заходящего солнца. Приложив руку козырьком, я узнала стройную фигурку Виктории в купальнике и, к удивлению своему, Василия. Он стоял, прислонившись к борту лодки, а Виктория, изящно выставив правую стройную ножку, видимо по привычке, водила кончиками пальцев по воде. Ее худое тело вздрагивало от смеха.