Рита Эллис - Место силы

– Ты проиграл, – улыбаясь, прошептала Анора.

Ален, играя, схватил её за плечо и повис на Аноре, держась второй рукой за будто бы раненый бок.

– Я склоню перед тобой голову, воительница, если подаришь мне жизнь.

Анора хотела что-то ответить, но неожиданно Ален оказался за её спиной, а лезвие кинжала было прижато к её шее. Губы Алена приникли к её плечу, рисуя затейливые узоры на мраморной коже. Анора ослабла в его руках.

– У нас обоих одно слабое место – мы легко отвлекаемся, – слабым голосом прошептала она.

Щетина Алена щекотала кожу, но от этого приятные ощущения только усиливались. Ноги почти не держали её.

Ален снова неожиданно прижал Анору к стене, закинул её ногу к себе на бедро. Её тело целиком оказалось прижато к нему, а её губы уже отыскали его. Руки Алена исследовали её тело, а Анора трепетно отзывалась на все касания.

Но она не могла позволить Алену победить её таким путём. Рукоятка кинжала оказалась прижата Алену между лопатками.

– Нет, проиграл ты, – прошептала Анора, а потом громко рассмеялась и, выскользнув из кольца рук Алена, выбежала из оружейного склада.

Ален усмехнулся, погасив факел.

Утром, следуя данному обещанию, Ален запряг лошадь в двуколку и с Анорой они поехали на плантацию. Вчерашняя борьба на кинжалах послужила предметом шуток. И только к вечеру Анора вспомнила слова Рейчел о том, что только близким для себя людям Ален позволит шутить над собой. А Анора ведь всё это утро не переставала смеяться над ним. И ни одного гневного замечания или взгляда в её сторону.

Вечером, когда Ален и Анора целиком объехали плантацию и стали возвращаться домой, началась гроза. Ливень оглушительно стучал по крыше экипажа, недалеко сверкала молния. Ален выразил радость по поводу того, что они не едут верхом на лошади, но ответа со стороны невесты не получил. Веселье Аноры угасло, уступив место мрачной задумчивости. Решив не досаждать вопросами, Ален сохранял нужную ей тишину. Но украдкой поглядывая на Анору, Ален заметил, как взгляд невесты стал стеклянным, словно она пыталась сдержать слёзы, а несколько позже по её щеке скатилась одинокая слеза, на которую она не обратила внимания. Ален отвернулся в сторону, решив, что сегодня обязательно выведет Анору на откровенный разговор.

К их приезду ужин уже был готов. Молча Анора разрезала мясное блюдо, не нарушая тишины смотрела на капающий за окном дождь.

– Ты когда-нибудь пробовала виски? – спросил Ален, достав из бара бутылку.

– Разумеется, – отстранённо ответила Анора, – ведь я ирландка.

– В Ирландии женщины могут пить виски и не бояться осуждения?

Анора кивнула, так и не посмотрев на Алена. Он достал две небольших стакана, наполнил их.

– За твою страну, – произнёс он тост.

– Моя страна давно исчезла. Мы не принадлежим себе. Но, несомненно, у нас еще будет шанс добиться освобождения.

Одна рюмка была осушена, Ален налил ещё.

– И я обязательно приму участие в освобождении, Ален, – пообещала Анора.

– Ты в Америке, – напомнил он с улыбкой, думая, что Анора уже захмелела.

– В таком деле границы не имеют значения.

Они перебрались в голубую гостиную. Анора подогнула под себя ноги, любуясь пламенем в камине. В её памяти проносились воспоминания, приятные воспоминания.

– В шесть лет я боялась огня, – начала рассказ она, – отец понимал, что страх сам не пройдёт. Тогда он показал, что огонь может подчиниться человеку. Он вывел меня на улицу, поджёг факел и стать рисовать им в воздухе узоры. Устроил настоящее представление! Смотреть его собралось пол графства. Потом к нему присоединились мои братья. Втроём они устроили игру с факелами. И мой страх прошёл. Я смотрела на них завороженным взглядом и по моему лицу текли слёзы от восторга. Сейчас ни одна стихия не близка мне так, как огонь. А когда мне исполнилось девять, отец показал наш родовой перстень и родословную. Тогда мы стояли на холме Тара, возле реки Бойн. Мы подкрепились пирожками там, где пировали Верховные короли, где завтракал и ужинал наш предок. Это было невероятно. А на мой десятый день рождения братья подарили мне жеребенка. Я учила его перепрыгивать препятствия. Однажды, преодолевая с ним через высокую ограду, я упала и сломала палец. Мама так переживала, что была готова запретить мне отныне садиться на лошадь, но быстро успокоилась, – глаза Аноры заполнились слезами, – я их так любила…

Ален обнял её за плечи:

– А что с ними сейчас?