Стэнли Лэйн - Зима в Голливуде. Современный американский роман

– Не будь таким девственником, Джорджи, – заметила Мэл, но, увидев выражение упрямства на моем лице, сдалась и, затянувшись сигаретой, сказала: – Хорошо, бэби. Я закрою глаза – этого достаточно?

– Думаю, да – ответил я, а она слегка повернулась в своем кресле и, покуривая сигарету, как шторкой прикрыла лицо ладонью.

Я соскользнул со стула, расстегнул ремень и нервно опустил брюки до колен, тогда как мистер Пэмбли продолжил свое дело. Но прежде, чем он прикоснулся ко мне, я задержал его руки и заявил:

– Полегче со своими руками, мистер.

Он нагнулся, взглянул на меня поверх своих маленьких круглых очков и с дьявольской ухмылкой сказал:

– Слушаюсь, мастер Уэст.

Полный нехороших предчувствий, я убрал руку, чтобы он смог закончить осмотр.

– Скажите, старина, – начал я. – Это она дала вам это имя, «мистер Пэмбли», или вас всегда так звали?

– С тех пор, как я себя помню, меня звали именно так, – ответил он, не отвлекаясь.

Но тут в разговор вмешалась Мэл:

– Джорджи, мистер Пэмбли – единственное настоящее из всего, что есть в этой комнате.

На столике рядом с ней стояла красивая лампа с двумя белыми фарфоровыми цаплями внизу, такими же чистыми и гладкими, как кожа Мэл. Абажур лампы был изготовлен из зеленого стекла в форме листьев пальмы. Обратившись ко мне, Мэл слегка повернула голову и исподтишка подглядывала из-за своей руки. Я тут же указал ей на это пальцем, и она быстро вернула лицо на свое место позади ладони.

– В любом случае, я не верю этому, – заметил я.

– Ты о Пэмбли? – она казалась сконфуженной.

– О том, что здесь больше нет ничего настоящего…

– Ну, это только твой второй вечер здесь, – прервала она, – так что ты скоро все узнаешь.

Мистер Пэмбли выпрямился, а я, подтягивая брюки, спросил:

– И каков ваш вердикт, доктор?

– Ушиб… синяки… ничего серьезного. Ничего такого, с чем нельзя справиться с помощью льда.

– Так что счет будет небольшим? – я рассмеялся. – Кстати, что делает вас таким экспертом? Где, вы говорите, получили свой диплом?

Он улыбнулся, поправил мне воротник и ответил:

– Полагаю, мисс Лондон уже сказала вам, что я был на войне.

Я кивнул и, пытаясь симулировать подозрение, ответил:

– Да, что-то такое она говорила.

– Так вот, в окопах приходится делать все, что можешь, – объяснял он. – Медиков на поле боя не так много, а поскольку у меня большие руки, и там я был старше большинства мальчишек, они считали меня авторитетом в том, что касалось боевых ранений. Поэтому в случае необходимости я делал все, что мог, и иногда у меня получалось.

– Он просто скромничает, – заметила Мэл, открыв лицо и закуривая другую сигарету. – Я знаю некоторых из его старых фронтовых друзей: они приходили сюда за автографом от настоящей живой кинозвезды и всегда рассказывали одну-две истории о том времени, когда Фрэнк был на войне, и о жизнях, которые он спас. Ты знаешь, что у Фрэнка есть награды?

– Ну, если вы так говорите, – он скромно улыбнулся и слегка поклонился.

А она встала с кресла и заявила:

– Мистер Пэмбли, я беру машину и отправляюсь на ужин в Romano’s ( ресторан – BS ) вместе с Джорджи. – Она взглянула на меня и добавила: – У них посреди внутреннего дворика с заросшими плющом стенами, есть прекрасный фонтан, и он такой шумный, что с трудом можно слышать собственный голос, что предоставляет определенные преимущества в зависимости от того, с кем разговариваешь. Нам, я думаю, подойдет хороший столик в тихом уголке.

Мистер Пембли улыбнулся, а потом повернулся к Мэл и спросил:

– Мастер Уэст вернется во флигель у бассейна сегодня вечером?

Мэл вопросительно посмотрела на меня, но поскольку я промолчал, ответила сама:

– Конечно, вернется.

Пэмбли сначала посмотрел на нее поверх своих очков, потом – на пустую рюмку на столе и спросил:

– Вы полагаете это хорошая идея, мисс Лондон? Не забудьте, что завтра у вас посещение больницы.

Она резко ответила:

– Не будьте таким букой, Фрэнк. – А затем, смягчившись и увидев на его морщинистом лице отеческую заботу, пояснила: – За ужином я не выпью ни капли, и, кроме того, сегодня Джорджи не будет сидеть на бордюре, так что отвлекать меня будет некому, – она рассмеялась, а он, вежливо улыбнувшись, но все-таки не удовлетворившись ответом, вышел из комнаты.

Мэл, усмехаясь, прошествовала передо мной и добавила:

– По дороге домой мы сможем заскочить в твое прежнее место, чтобы ты мог забрать свои вещи.

*****