Стэнли Лэйн - Зима в Голливуде. Современный американский роман

Как 16-летний юнец, несмотря на умение скакать на лошади, я был или слишком молод для ролей вооруженных бандитов, или слишком бледнолиц, чтобы правдоподобно играть индейцев. Поэтому мои возможности ограничивались ролями статистов, создававших фон для сцен драк и вооруженных схваток. Но я хорошо управлялся с лошадьми, потому что был к ним неравнодушен. Мне не нравилось смотреть на то, как этих нежных и благородных существ буквально уничтожали на съемках, как какие-то сорняки. Поэтому меня часто включали в платежные ведомости за то, что я помогал ухаживать и объезжать лошадей, и мог показать наезднику, как сделать так, чтобы лошадь упала правильно, и при этом в максимально возможной степени избежать опасных для жизни животного травм.

Практически все знали Имельду Лондон – даже никому не известный сбежавший из дома 16-летний мальчишка. Она была королевой экрана. Ее бесчисленные любовные похождения и пьяные оргии служили пищей для легенд, и она в свои 24 года уже заслужила репутацию, столь же заметную, как холмы над Голливудом. На экране она была порочной американской красоткой. Ее романтическое присутствие и проникающий в душу взгляд еще долго жили в сердцах зрителей после окончания фильмов. Уже тогда, когда шесть лет назад ее карьера только начиналась, она становилась центральной фигурой во всех сценах, в которых участвовала, и даже отвлекала внимание зрителей от великих актеров того времени. Говорили, что никто из них не хотел сниматься с нею, потому что им не хотелось попадать в тень, которую она отбрасывала на экран. Несмотря на то, что большинство кинокритиков считало ее стиль игры недостаточно высоким, студиям просто ничего не оставалось, как брать ее на ведущие роли. А сейчас она достигла той точки карьеры, когда фильмы с ее участием автоматически становились средством продвигать ее саму, поскольку голод публики на присутствие ее лица на экране требовал этого. Она была лекарством от недугов во время Великой депрессии, тайным примером для подражания для каждой женщины, и той женщиной, которую каждый мужчина хотел бы видеть рядом с собой.

Она открыла со стороны пассажирского кресла дверь своей машины цвета слоновой кости и затолкала меня вовнутрь, а потом, обежав вокруг, рассеяла стоявшую перед капотом толпу, размахивая руками и умоляя ангельским голоском:

– Расступитесь, пожалуйста! Мне нужно отвезти этого мальчика в больницу!

Увидев, что это Имельда Лондон, пока она садилась за руль, кто-то свинтил фигурку с капота ее авто. А она, медленно отъезжая от тротуара, потихоньку рассеивала людей на своем пути, но потом, когда стало ясно, что избавилась от зевак, помчалась по улице по направлению к окраине города.

– Давай прокатимся в горы. Пускай все успокоится, – заявила она, как бы убеждая себя в том, что это правильное решение, и кивнула сама себе в знак одобрения, после чего, обернувшись ко мне, спросила: – Тебе очень больно?

– Нет, – ответил я, ощупывая бедро, но при этом скрывая выражение боли на лице. В дни моей жизни на ферме лошади много раз сбрасывали меня, поэтому сейчас, после всего лишь легкого наезда автомобиля, я, конечно, не хотел, чтобы Имельда Лондон видела, как я морщусь от боли. Я сидел вертикально на своем сидении, пытаясь казаться старше, но вскоре понял, что неестественно возвышаюсь над нею, поэтому расслабился, опустился вниз и почувствовал резкую боль в левой ноге, когда машина немного подпрыгнула.

– Тебе больно! – настаивала она, судя по всему, расстроенная такой возможностью.

– Нет, нет, – торопливо ответил я, – все в порядке. Просто езжайте полегче, – и поднял руки перед собой, как будто прося, снижать скорость перед рытвинами.

Вдруг она неожиданно резко съехала на обочину и, остановив авто, повернулась ко мне, и скомандовала:

– Снимай штаны!

В янтарном свете салона я взглянул на нее и переспросил:

– Что?

– Снимай штаны. Я хочу посмотреть, насколько это серьезно.

– Ну уж нет, я не сделаю этого.

Она завела мотор и, снова выехав на дорогу, развернулась в обратную сторону, воскликнув:

– Не будь таким девственником. Но если не хочешь подчиняться, я отвезу тебя к себе домой, где тебя сможет осмотреть мистер Пэмбли, – она кокетливо взглянула на меня из-за своих золотых локонов и добавила: – Мистер Пэмбли – мой дворецкий, но, знаешь, он побывал на войне и разбирается в таких вещах. Он осмотрит тебя, и тогда мы решим, что с этим делать.

Выражение ее лица напомнило мне эпизод, который я видел в ее фильме «Отчаянный принц», картине со слабым сценарием о юной девушке, которую взял в плен арабский принц. Он влюбляется в нее и в конце концов делает своей женой. В фильме есть сцена, где она прячет за спиной кинжал, который украла из сундука в его комнате. Он прижимает ее к колонне, но она внезапно достает кинжал из-за спины и приставляет лезвие к его горлу. Камера крупным планом показывает ее лицо, на котором выражение испуга сменяется своего рода злорадным удовлетворением от ощущения того, что его жизнь находится в ее руках. Отразившиеся в этот момент на ее лице ощущение власти и удовольствие от этого были увлекательным и даже эротичным зрелищем.

Читать дальше