Виолетта Лосева - Меня зовут Жаклин. Отдайте мне меня. Повести и рассказы

Тамара при этом смотрит на них презрительно, и я не знаю, какая сила заставляет ее держать вилку в руке, а не запустить ею в своего мужа, который целуется со своей бывшей женой.

Алла тоже тянется к нему губами, а потом заботливо стирает помаду с его щеки.

– Аллочка, ты прекрасно выглядишь, – выкрикивает кто-то из гостей и Аллочка улыбается с чувством полного превосходства над Тамарой и владея ситуацией.

– Я стараюсь, – произносит она, – ты же знаешь, я еду в Париж на следующей неделе!

– Я всегда знал, что ты обскачешь Семена, – шутит кто-то, – Париж – это твой город!

Алла опять улыбается, молча соглашаясь.

Веселье продолжается. Я смотрю, все ли в порядке, мальчики-официанты работают великолепно, и я понимаю, что мне здесь делать нечего. Уходя, я краем глаза вижу борьбу рук под столом – теперь Семен Михайлович хочет взять Тамару за руку, а она вырывается. «Детский сад!» – думаю я и ухожу на кухню.

Здесь хорошо. Самые большие блюда уже на столе и в кухне относительный порядок. Я наливаю себе кофе и смотрю в окно. Будет время, когда на таких праздниках главной героиней буду я. Нужно только подождать.

Мне жаль Тамару.

Но когда она забегает на кухню, на лице ее видна злость вперемешку с растерянностью – смесь весьма неудачная для ее нежного личика.

– Ты бы так сделала? – пристает она ко мне, – Ты бы приперлась на день рождения бывшего мужа?

Гости отлично веселятся без Тамары. Наверное, никто даже не заметил ее отсутствия. Вдоволь налюбовавшись ее красотой, они перешли к веселому разговору, а Тамаре стало скучно.

Я, практически, не поддерживаю со своим бывшим мужем никаких отношений, поэтому мне трудно ответить на ее вопрос. Не думаю, что Алла ловит кайф от этой вечеринки, но ей явно нужен был этот ход. И она знает, что делает. Тамара, как многие красивые женщины, умом своим может дойти только до половины дела. Глубины чьего-то коварства ей недоступны. Она и со своим-то разобраться не может до конца. Мне жаль ее, но думаю, сейчас моя жалость ей не нужна.

– Ни стыда – ни совести, – полыхает Тамара.

– Вы такая красивая, – осторожно говорю я, не зная, как ее утешить.

– Слушай, давай будем на «ты»? – неожиданно предлагает Тамара? – Когда мне говорят «вы», я чувствую себя в возрасте Клары Цеткин.

Я мало что знаю о возрасте Клары Цеткин, но понимаю, что Тамаре сейчас не хватает подружки ее возраста – гости все гораздо старше и им удобнее считать Аллу женой Семена Михайловича.

– Хорошо, – соглашаюсь я. Действительно, так гораздо проще.

– Ну что делать, скажи? – спрашивает она.

– Будь рядом, – советую я.

– Да устала я изображать такую дурочку-лапочку, – вздыхает Тамара. – Она, стерва, знает, что делает. Детки-то ее остаются здесь. Нет, подумай, как тебе это нравится? Она решила прокатиться в Париж, а детей бросает тут!

– Она оставляет детей отцу, – осторожно замечаю я, – наверное, имеет право.

Я уже жалею о том, что мы перешли на «ты» и о том, что она-таки вынудила меня говорить об этом. Мое мнение в этом случае не значит ничего. А отношения с Тамарой я портить не хочу.

– У всех есть права! У всех! И только я здесь не имею никаких прав! – возмущается Тамара.

На кухню заходит Семен Михайлович. Он спокоен и доброжелателен. Я смотрю на него взглядом верной собаки и жду указаний. Он, видно, чувствует мой немой вопрос и говорит спокойно и ласково:

– Эля, все идет просто прекрасно. Вы – молодец. Организация – на высшем уровне. Все очень довольны.

Я в общем-то не старалась устроить здесь деловое мероприятие, где можно было бы говорить о «прекрасной организации», но я понимаю, что он хотел сказать – просто он привык выражаться таким деловым языком.

– Спасибо, мы стараемся, – лепечу я.

– Тамарочка, Алла собирается уходить, – говорит Семен Михайлович, – Ты не хочешь попрощаться?

В этом вопросе концентрируются все его чувства – собственнические по отношению к Тамаре, уверенность по отношению к ситуации, сдержанность и (мне хочется так думать) уважение по отношению ко мне.

– Ты считаешь, это нужно? – спрашивает Тамара.

– Я считаю, это будет прилично – если хозяйка дома попрощается с гостьей, – подчеркивает он, как бы подсказывая ей, как нужно себя вести.

– Если ты так думаешь… – Тамара скромно тупит глазки и надевает на себя маску милой маленькой девочки.

Я смотрю на Семена Михайловича, не зная, нужно ли мне выходить говорить «до свидания» его бывшей жене. Но он не замечает моего взгляда, а, может быть, он и сам не знает, как мне нужно поступить – у него ведь не было до меня домработниц.