Анна Кувайкова: Чудище или Одна сплошная рыжая беда

— Не буду спрашивать, что именно произошло, — мужчина был как всегда сама тактичность. И заботливость. — Ты-то сама как к нему относишься?

— Ну-у-у, — задумчиво протянула, нашаривая в кармане сигареты. — Тебе кратко или цензурно?

— Понятно! — расхохотался Громов, сворачивая на обочину. Припарковав своего монстра прямо на трассе, мужчина опустил стекла и тоже закурил — было у него такое правило, никогда не курить на ходу. Против моей данной дурной привычки он ничего не имел, просил лишь только быть осторожнее и не дымить за рулем.

— Вот вечно из меня монстра делают! — обиженно насупилась я, пыхтя сигаретой. Наблюдающий за мной Кир улыбнулся и, потянувшись, потрепал меня по волосам… и естественно мгновенно был прощен! Я тут же снова кинулась обниматься, выбросив за окно вредный источник никотин. — Ты надолго приехал?

— Нет, Рыж, — отрицательно качнул головой мужчина, приглаживая широкой ладонью им же взлохмаченные волосы на моей макушке. — Завтра утром опять уеду.

— Гадство, — сморщилась я и уткнулась носом в рубашку, пахнущую таким знакомым, терпким и чуть сладковатым парфюмом.

— Работа, — спокойно поправил меня Кирилл. — К тому же, я итак привлек к тебе достаточно внимания. Больше рисковать не стоит.

— Знаю, знаю, — недовольно буркнула вся расстроенная я, занимая нормальное положение в кресле. Мужчина уже докурил, так что и минуты не прошло, как мы снова мчались по трассе. — Конспирация превыше всего!

— Рыжик, не дуйся, — отозвался Кир, уже не отвлекаясь от дороги, которая, если честно, после очередного поворота превратилась в одно сплошное бездорожье. Благо хромированный монстр, легко переплюнувший по габаритам «Хаммер» моего соседушки, легко и играючи справлялся со всеми выбоинами, колдобинами и прочими мало приятными для подвески вещами. — Я же приехал.

— Мне сегодня так плохо было, — вздохнув, не удержалась я и пожаловалась. — Думала, одной ехать придется.

— Ань, — мужчина припарковал машин в конце старой, запущенной аллеи и, заглушив мотор, повернулся. — С тобой рядом столько народа крутится. Бартеньева, Липницкий, Полонский в конце концов. Почему никому ничего не сказала? Неужели настолько им не доверяешь?

— Не могу, — еще тяжелее вздохнула я. — Ты же знаешь, я приверженец отношений «все или ничего». Я не могу рассказать даже Лександрычу и попросить его съездить со мной, а потом дальше молчать об остальном. Все, кого ты перечислил мои друзья, да. Они заботятся обо мне, каждый по-своему и я благодарна им за это. Но близко подпускать я никого не хочу. Да и не имею права, тебе ли не знать?

— Знаю, Рыж, — вздохнув, Кирилл снова притянул меня к себе. Я обвила его талию и прижалась лицом к груди, совсем как раньше, когда верила, что Кир способен меня защитить и спрятать от остального мира. Защитил. Спрятал. Сижу вот теперь, не зареветь пытаюсь. — Как и знаю, что тебе придется потерпеть еще немного.

— Да я уже привыкла, собственно, — невесело хмыкнула, чувствуя, как меня гладят по голове, совсем как маленькую девочку. Сразу захотелось вернуться на десять лет назад. — Спать только хочется.

— С суток? — видеть не видела, но чувствовала, как Громов улыбается. — Еще и голодная наверняка.

— С тебя ужин, — вскинув голову, расплылась в улыбке моя нахальная физиономия. — Собственноручно приготовленный!

— Идет, — покорно согласился мужчина и щелкнул меня ногтем по кончику носа. — Шантажистка.

— Что делать, что делать, — окончательно намотав на кулак распущенные сопли, моя почти местами скромность изволила отлепиться от Громова и, сунув сигарету в зубы, покинула навороченное авто, едва просто и незатейливо не брякнувшись с него. — Какая есть, такую и любите!

— Цветы не забудь! — донеслось мне насмешливое вслед.

Ага, такой веник забудешь! Интересно, а мог ли сгорающий от ревности Исаев хотя бы на миг подумать о том, что данный букетище предназначался совсем не моей балованной персоне?..

Букет из пятидесяти роз я честно тащила по разбитому асфальту, покрытому опавшей желтой листвой. А вот когда старую аллею сменила узкая тропинка, поросшая жухлой травой, моего энтузиазма хватило ровно на пять минут. Да и не только моего — после пятого спотыкания красивый, но громоздкий веник у меня банально отобрали. Так что по прибытию на место назначения, низкую ажурную калитку я открывала первой. И, сделав шаг, не сдержала грустной улыбки, глядя на такие родные карие глаза:

— Привет, мам…