Натали Бизанс - Исповедь. Мистический роман. Книга первая

Сохранился и герб графского рода, как память о том, на чьи средства был воздвигнут храм. Эрик подводил меня к алтарям и рассказывал истории жизни святых, изображённых на иконах и статуях. Он так много знал, так интересно объяснял всё, я могла бы слушать его бесконечно. Как неожиданно он преобразился здесь! Его закрытая для чужих глаз душа распахнулась мне навстречу и впустила меня в свои потаённые глубины.

Я начала понимать, как важна для него вера. Становилось понятно, откуда берёт начало сила его духа: доброта, спокойствие, желание помочь и поддержать слабых, его уравновешенность и умение сдержать кулак взглядом и словом, его стремление к уединению… Он старался быть незаметным для окружающих. Хотя, не заметить его, как мне кажется, мог только слепой, ведь он был по-настоящему красив, и эта красота была не только внешней, она шла изнутри тёплым светом, согревающим сердце.

– Ты был здесь вчера?

– Да, я каждый день прихожу сюда.

Это не укладывалось у меня в голове. Живя как все, думая как все, я просто не могла представить, что где-то рядом мой одноклассник молится и ходит в церковь, и уж тем более, что однажды я полюблю такого человека… Мне казалось, что вера – это удел старичков, собравшихся умирать, им то уже терять нечего и пора приготовиться к неизбежному. Ещё совсем недавно в нашей школе проводили уроки атеизма, и признаться в вере считалось чем-то постыдным. В глубине души я всегда знала, что есть нечто, что нельзя объяснить, есть что-то большее, чем материя, но никогда всерьёз не заостряла на этом своё внимание.

Подошли к большому распятию величиной в человеческий рост. Увидев, с каким благоговением Эрик опустился перед ним на колени и, закрыв глаза, начал молиться, я была совершенно поражена. Смотрела и не могла оторвать глаз, не смея пошевелиться, чтобы не нарушить священную тишину. Подумала о том, что даже не умею по-настоящему молиться. В советские времена религиозность, мягко говоря, не приветствовалось. Но родители всё же тайно покрестили меня, посетив родственников в российской глубинке, на этом всё и закончилось.

Эрик вздрогнул, словно очнувшись, поднялся с колен:

– Прости меня, Наташа, я задумался. Ты, наверное, устала?

– Нет-нет, нисколько, мне интересно с тобой!

– Можно проводить тебя до дома?

– Я – только за!..

Мы шли опять совсем рядом, Эрик взял мою школьную сумку и нёс обе, повесив на плечо. А мне так хотелось снова взять его за руку, но я робела. Что-то не давало сердцу покоя, словно говоря: «Не забрать его у неба… Никогда не забрать».

На следующий день, а это была суббота, Эрик пригласил меня встретиться. Уже вечерело. Легкие сумерки опускались на город. Я люблю это время, до того, как зажгут фонари, когда цвета и краски становятся приглушёнными, и ты словно погружаешься в старое чёрно-белое кино с множеством полутонов, но это только на земле. Стоит поднять глаза и ты увидишь небо, ещё не чёрное, а тёмно-синее, как бархат, на котором появляются первые золотые звёздочки, и бледнолицая Луна смотрит на нас волнующе и вечно юно. Как редко удаётся поймать этот момент, разглядеть его волшебное прикосновение. Зажигаются фонари, и сказка заканчивается, переходя в свой обыденный жизненный ритм городской вечерней жизни.

Мы гуляли по улицам, словно старые друзья, обсуждали учёбу, Эрик обещал мне помочь с алгеброй, в которой я была (мягко говоря) не сильна, а также с физикой и химией. Я же радовалась любой возможности побыть с ним рядом, и, чем дольше, тем лучше, вообще бы не разлучалась никогда!..

– Зайдёшь к нам на чай? Мама будет рада. Мечты сбываются!

Эрик жил в небольшом частном доме с резными окнами, выглядевшим какой-то исторической ценностью на фоне многоэтажных коробок: маленький дворик, окружённый забором, несколько яблонь и кустов, небольшая беседка со встроенными деревянными скамейками и столом.

В доме светло и, как ни странно, просторно. Поразила удивительная скромность и чистота, отсутствие каких-либо лишних вещей. Всё только самое необходимое, никаких украшений, сувениров и декоративных штучек, зато много книг и живых цветов.

Эрик представил меня своей маме. Надежда Михайловна, невысокого роста, рядом с сыном показалась даже маленькой, хрупкого телосложения, с красивыми голубыми глазами, так похожими на глаза, которые я полюбила.

Она, и в правду, очень обрадовалась и сразу же начала накрывать на стол. Когда Эрик вышел на кухню приготовить чай, Надежда Михайловна взяла меня за руку и с нескрываемой материнской заботой сказала: