Марина Шиндлер - Комната с видом на звезды (СИ)

Недолго думая, я позволила ногам самим выбрать путь. Было приятно немного отключить голову и просто идти, впуская в душу уже весьма холодный воздух октября. Накрапывал дождь. Идущие вокруг меня люди, которые и без того достаточно спешили, мгновенно засуетились и принялись чуть ли не бежать. Кто-то достал зонт, кто-то накрыл голову шарфом или капюшоном. Я одна продолжала неспешно идти по старинной брусчатке, которую проложили здесь еще сто пятьдесят лет назад, и мне было радостно и светло. Люди ошиблись, это не осенний холодный ливень. Это последняя песня лета, нежная и тихая, бесконечно прекрасная в таком сером задумчивом дне. Слова этой песни прятались меж плитами брусчатки, чтобы однажды снова зазвучать в воздухе. И я слышала каждую ноту, ни одна не упала мимо меня.

Здание мэрии было совсем близко. Я остановилась, подняла взгляд вверх, на аккуратные ступени, и принялась ждать. Удивительно, но уже через несколько минут высокая темная дверь открылась, и появился Борис.

— Здравствуйте! — произнесла я. Он быстро спускался и смотрел себе под ноги. Сомнений в том, что я жду именно его, быть не могло.

— В другое время столь пристальное внимания юной леди польстило бы мне, но я уже предвкушаю от тебя еще одну лекцию, — проговорил Артемьев, останавливаясь в паре шагов от меня.

— Жаль, мне за это не платят, — пожала я плечами. — Мне нужно поговорить с вами о Леше.

Перекинув дипломат в левую руку, правой Борис встряхнул свой черный зонт, и он раскрылся над его головой.

— Это хорошая тема, — кивнул мужчина. — Я все еще не могу поверить в то, что кофейню поджег он. Полагаю, ты уже знаешь об этом?

С этими словами Борис легким жестом пригласил меня под зонт. Я не стала отказываться, и мы двинулись вдоль улицы.

— Что вы собираетесь делать? — поинтересовалась я.

— Для начала заберу сына из вашего антикварного подвала, — пробормотал Артемьев. Я отметила, что его лицо сегодня кажется серым и тусклым, как осеннее утро. Огонь в его глазах, обыкновенно дерзкий, и такая же усмешка губ исчезли. Он потух, будто намокший фитиль, и я поняла, что так сейчас выглядит его душа.

— Откуда вы знаете, что он у нас?

— О, ты будешь удивлена, но день моего рождения был гораздо раньше, чем вчера, — Борис словно прочитал мои мысли и попытался им противоречить.

— Острить не обязательно, — заметила я.

— Конечно, обязательно, — упрямо возразил Борис, точно маленький ребенок. — Иначе я совсем свихнусь.

— Это бывает, — мне тоже пришло в голову немного пошутить: — У вас же семейка спортсменов, и побег из дома в прыщавом возрасте передается на генетическом уровне.

Борис бросил на меня осуждающий взгляд из-под нахмуренных бровей.

— В отличие от моего отца мне никогда не было плевать на сына, — заявил он. — Я все делал для него. А сейчас я намерен вернуть его домой, о чем мой отец никогда не задумывался.

— Вы ведь понимаете, что Леша на вас обижен, и вы не можете просто ворваться в лавку и приказать ему уходить? — я пыталась объяснить Борису, что он совершает ошибку.

— Не могу? — усмехнулся в ответ Артемьев. — Кристина, ты видела меня два раза в жизни, и ты даже не представляешь, что я могу.

Холодный тон Бориса напомнил, с кем я имею дело. Да, там, на собачьих бегах, мне показалось, что я разглядела в нем человека, но сделать это снова будет непросто.

— Зачем вы так? — не понимала я. — Леша хороший парень, у него доброе сердце. Вам не приходило в голову быть с ним чуть мягче? Он же несчастен и не видит в вас никого другого, кроме тюремного ментора!

— Похоже на комплимент, — мои слова не тронули Бориса. Он шел к парковке, и я зачем-то тащилась рядом. Как же мне достучаться до него? Как объяснить, что жестокость ничего не решает?

— Когда я была маленькой, — вспомнила я, — мы с отцом летом брали велики и выезжали за город, устраивали пикники. Было так весело!

Кроме этих слов в моем голое прозвучало что-то такое, отчего Борис не смог отмахнуться. Детская радость, искренняя и беспечная. И он почувствовал ее. Оттого Артемьев не смог ответить что-то ироничное, хоть в его способностях острить я не сомневалась.

— А что случилось потом? — задал он вопрос. Похоже, он ожидал истории с грустным концом, но пришлось разочаровать его.

— Да ничего, — пожала я плечами. — Просто велики уже не актуальны, и я слишком ленивая, чтобы выползать куда-то. Поэтому мы с отцом играем в нарды.

Только теперь Борис понял меня. Я пытались не разжалобить его, но показать, что можно жить иначе.