Игорь Кабаретье - Курляндский монах

Саби зарделась. Мои слова, казалось, её удивили, чувствовалось, что она не совсем поверила мне и не осмеливалась дать разрешение моим рукам совершить путешествие под её юбкой, и со страхом в глазах говорила, что я хочу её обмануть, а потом всем расскажу о происшедшем. Я стал её уверять, что никто в мире не способен вырвать у меня признание, и всё, о чём мы говорили, навсегда останется между нами, что я её не тороплю, и она может хорошенько обдумать дома всё, о чём я ей рассказал, а потом дать мне ответ. Саби согласилась, мы поднялись и пошли домой, продолжая нашу беседу.

Я прекрасно видел, что маленькой плутовке понравился мой урок, и мне казалось, что если я еще раз застану её собирающей цветы, мне не составит большого труда помешать ей закричать, когда я решу помочь ей составить сладострастный букет. Я буквально сгорал от желания закончить с инструкциями и приступить к практическим занятиям, чтобы набраться опыта.

Едва мы нам вошли в дом, как увидели, что пришел отец Адольф, и я тут же разгадал мотив его визита, и совсем уж перестал в нём сомневаться, когда он важным голосом заявил, что пришел на семейный ужин. Атис был далеко от дома, он на неделю уехал в Либаву торговать на рынке. Справедливости ради нужно сказать, что делал он это частенько и почти не затруднял своим присутствием свою жену, а ведь это такое удовольствие для некоторых жён быть освобождёнными от постоянного пребывания в доме мужа, какой бы удобный и хороший он ни был. Ведь муж – это всегда плохой прорицатель. Я не сомневался, что после ужина увижу тот же спектакль, что был сыгран у меня на глазах накануне, и который я сам хотел сыграть с Саби, когда она в поле собирала цветы. Я решил, вполне справедливо, что подобный случай был бы превосходным средством, чтобы продвинуть мои маленькие дела с нею вперед, но пока не стал сообщать ей о намечавшемся спектакле, посчитав, что после маленькой прелюдии, которая обязательно будет разыграна перед нами монахом с Агатой во время ужина, Саби будет лучше подготовлена к представлению.

Монах и Агата не слишком стеснялись нашего присутствия, считая нас мало опасными свидетелями. Я видел, как левая рука отца прокрадывалась загадочно под стол и взбалтывала юбки улыбающейся ему в ответ Агаты, и, как мне казалось, раздвигала свои бедра, чтобы, очевидно, оставить проход к своему лакомому местечку более свободным для ловких пальцев распутника монаха.

А Агата держала, со своей стороны, одну руку на столе, но другая была под ним и, вероятно, имела свободный доступ к тому, что святой отец ей беспрепятственно предоставлял. Этот путь мне был уже известен, поэтому я обращал внимание на мелкие детали, ведь пустяки более всего поражают предупрежденный разум. Преподобный отец к тому времени уже стал вести разговор определённо постанывающим голосом, а Агата отвечала ему тем же тоном, и очевидно, желания их распалились так быстро, что не дожидаясь конца ужина, дабы не быть стеснёнными нашим присутствием, Агата порекомендовала нам с сестрой пойти погулять в саду. Я услышал именно то, что хотел от неё услышать. Мы тотчас же встали и оставили сладкую парочку, увидев на прощание, как их руки отправились в свободное плавание под столом. Завидуя их счастью, которое мы нашим уходом дали им возможность постичь, я решил попытаться ещё раз преодолеть сопротивление Сабины без помощи картины, которую я собирался вскоре предложить ее взгляду. Я привел её на аллею из пышных деревьев, густая листва которых делала темноту вечера еще гуще, и которая обещала мне помочь осуществить мои желания. Разгадав мои намерения, Саби не захотела в них участвовать.

– Оставь, Витин, – сказала она мне простодушно, – свои желания при себе, я вижу, чего ты добиваешься, но давай пока просто поговорим об этом.

– Так значит, я всё-таки тебе доставляю удовольствие, – ответил я, – когда говорю об этом? Ты мне в этом только что призналась. Видишь, тебе нравится даже вести разговоры об этом, а теперь представь, какое наслаждение ты испытаешь, если сделаешь это, – продолжал я, взяв руку Саби и прижав её к своей груди.

– Но, Витин, – сказала она мне, – а если… если это мне повредит?

– Как это может тебе повредить? – Ответил я ей, очарованный столь легким, как мне представлялось, препятствием, которое мне предстояло разрушить. – Никак, дорогая малышка, напротив…

– Никак, – прервала она меня, краснея, и потупив взор, – а если я стану беременной?

Это возражение меня сильно удивило. Я не верил, что Саби столь сведуща в этих вопросах, и признаюсь, был не в состоянии дать ей вразумительный и удовлетворительный ответ на этот банальный вопрос.