Таня Винк - Рядом с тобой

– Какую? – Она нашла то, что нужно, – пустую трехлитровую банку, и, поднявшись на цыпочки, сняла ее с полки.

– Цвейга.

Он держал книгу в руке. Галя поставила банку на стол и зачерпнула кружкой воды из ведра:

– В ней все без вранья.

– Я как-то прочел немного, – он потер висок и положил книгу обратно на подоконник, – извини, без твоего разрешения. Рассказы какие-то печальные, все плохо заканчивается, после нее мечтать невозможно.

Галя поставила розы в банку.

– Там все как в жизни.

– Ты говоришь так, будто тебе сто лет. – Он улыбнулся.

Некоторое время они стояли друг против друга, смотрели в пол и молчали.

– Я не хочу уезжать, – нарушил тишину Салман.

– Я тоже не хочу, чтобы ты уезжал, но ты уедешь.

Он протянул к ней руку:

– Галя, ты… ты мне нравишься.

Галя вздрогнула.

– Не надо, ты уедешь и забудешь меня, – сказала она, отступая.

– Я вернусь, честное слово! – Он всем телом тянулся к ней.

– Нет, ты не вернешься, – защищалась она.

– Не говори так, я вернусь! Клянусь тебе! – Он взял ее за плечи.

И она сдалась. Она прижалась к парню, давно укравшему ее сердечко. Она подняла на него глаза, и он поцеловал ее.

Они отскочили друг от друга, будто обожглись… Тяжело дыша и глядя друг на друга глазами, полными испуга и удивления, они еще не знали, что их сердец коснулось самое горячее пламя – пламя любви. Любви настоящей, вечной, непокорной и неподвластной ни людям, ни времени, ни судьбе – первой любви.

Галя бросилась к окну и схватила книжку:

– Напиши в ней что-нибудь.

– В книжке? Зачем? – Брови Салмана поползли вверх.

– Я ее читаю каждый день – буду смотреть на твои слова, и все в этой книжке перестанет быть печальным. – Она сбегала в комнату и вернулась с ручкой. – Вот. Я не буду подглядывать, подожду тебя во дворе.

– Ну, написал? – спросила она, когда он вышел во двор.

– Да, на семьдесят пятой странице.

– Почему на семьдесят пятой?

– Сейчас семьдесят пятый год. Галя, – он остановился, – я вот что хочу… – Его лицо, все его тело выражало торжественность. Он прижал руку к сердцу и дрожащим голосом произнес: – Клянусь всегда быть твоим другом, клянусь всегда помнить о тебе и писать письма.

Он смотрел на нее выжидающе.

– Ты хочешь, чтобы я дала такую же клятву?

– Это тебе решать. Подумай, можешь ли ты сдержать ее, – он нахмурился, – если не можешь, не давай.

– Как я могу решить? Я никогда не давала клятву. Только когда в пионеры вступала, – растерянно сказала Галя.

– А ты спроси у себя.

– У себя? – Она выпучила глаза.

– Да, только у себя.

– Хм…

– Ты отойди метра на три и подумай.

– Почему на три?

– Можешь дальше отойти. Просто ближе нельзя, ближе я на тебя влиять буду.

– Хм…

Она посмотрела на него настороженно, с любопытством, отошла к забору, стала боком к Салману и спросила у своего сердца, даже посмотрела в него, а там… А там Салман. Она заглянула еще несколько раз, но никого другого не нашла. Ее лицо залила краска.

– Вот дурочка! – разозлилась она, но краска не сходила с ее лица, а времени было в обрез.

Сжимая кисти рук, она вернулась к Салману.

– Я спросила…

Он подался к ней.

– Я… – она набрала в легкие побольше воздуха. – Я клянусь всегда быть твоим другом, помнить о тебе и писать письма, – твердым и немного дрожащим голосом сказала она.

Они пришли к новому дому, когда все уже сидели во дворе за столом, наскоро сбитым из досок и накрытым старыми вытертыми клеенками. Все быстро поели и в половине двенадцатого отправились на вокзал. Автобус урчал, дядя Абу разговаривал с папой через окно, а Галя готова была кричать: я не хочу, чтобы ты уезжал! Останься!

И вдруг Салман выскочил из автобуса и подбежал к ней. Папа перестал разговаривать и с тревогой смотрел в их сторону.

– Галя… – Салман прижал руку к груди.

Он смотрел вниз и хмурился, и Галка испугалась: а вдруг он сейчас откажется от клятвы!

– Галя… – Он поднял на нее глаза. Он уже не хмурился, он улыбался. – Галя, я… Ты вернешься домой и прочтешь…

– Что я прочту?

– Мое слово.

– Какое слово?

– Ты увидишь. Все, что я написал, – правда, так и будет!

– Салман, немедленно сядь в автобус! – крикнула Яха.

– Сынок, садись, мы уезжаем! – крикнул дядя Абу.

Салман взял Галю за руку:

– Помни обо мне, прошу тебя…

– Я же дала клятву!

– Значит, ты будешь моим другом? Навсегда?

– Да, буду…

– Салман, садись! – крикнул папа.

Водитель посигналил. Салман смотрел на Галю и ждал. Чего он ждал, она не знала, но что-то подтолкнуло ее, и она порывисто обняла его. Он прижался к ней.