Полина Чех - Сломанная корона. Паганини

– Скучаешь? – раздается голос над моим ухом.

Мои глаза скользят вверх по лестнице и натыкаются на него – в руках он держит гитару, которую, очевидно, собирается унести в гримерку.

– Да нет, не особо, – улыбаюсь я. Конечно, мне же так весело тут стоять!

– Пойдем, подождешь меня на диванчике, все равно удобнее, – говорит он и жестом провожает меня в сторону их зоны отдыха. – А я уж подумал, что ты ушла. Сейчас, я только соберу вещи, и можем пойти куда-нибудь выпить.

Пока он носится вокруг меня, я успеваю оглядеться вокруг: стены этой части клуба, как и везде вокруг, отделаны под светло-желтый камень, вокруг чуть более светло, чем на танцполе, на столе стоит парочка бутылок пива и пакет с кусочками нарезанной колбасы.

– Мерлин, это Арина, – Леша представляет меня полноватому мужчине лет тридцати с густой бородой и в странной ковбойской жилетке, сидящему за столом с сервилатом. – Арина, это наш звуковик.

– Очень приятно, – стараюсь быть приветливой.

В ответ он просто окидывает меня оценивающим взглядом из-под густых бровей, похожих на двух мохнатых гусениц, и ничего не говорит. Не очень-то дружелюбный и разговорчивый мужчина, видимо.

– Как сегодня со звуком? – спрашивает солист, перебирая пакеты на диванах. – Мне показалось, что гитара у Кости немного лажала…

– Не, сегодня все на высоте, – видимо, решив, что я не представляю особого интереса, Мерлин поворачивается к Леше. – На удивление гладко прошло… А вот ты пару раз накосячил с вокалом.

На это парень пренебрежительно отмахивается и достает из пакета черную футболку. Затем заводит руки за спину и непринужденно стаскивает ту, в которую был одет до этого.

Если бы он не вел себя так, словно ничего особенного не происходит, я бы засмущалась. Но его развязность передается и мне, поэтому я резко не отворачивалась, хотя все же стараюсь не разглядывать его полуобнаженного. И вот, пара секунд, и большая часть площади его кожи снова от меня скрыта. Чувствую торжество маленькой победы своей выдержки.

Леша снова уносится в зал.

Пялюсь в висящий на правой стене телевизор, чтобы не выглядеть совсем уж заскучавшей. Даже в отсутствие звука можно понять, что там крутят – какая-то любовная историю про то, как парень ушел от девушки. Похоже на клип.

– Как думаешь, они будут вместе? – пробую завести разговор со звуковиком, который остался здесь.

Мерлин даже не поднимает на меня глаз. Кажется, он намеренно делает вид, что меня здесь нет.

Неожиданно появляется Леша:

– Готова?

Энергично киваю, хотя не совсем понимаю, к чему именно должна быть готова.

– Тогда пойдем!

Он галантно пропускает меня вперед, что выглядит по-джентельменски, но при этом обескураживает: я же не знаю, куда именно мы направляемся. Двигаясь в сторону выхода, пару раз оборачиваюсь, не веря, что он идет за мной. Если бы жизнь Эвридики зависела от меня, а не от Орфея, она точно была бы недовольна моей недоверчивостью.

На улице обескураживающе быстро наступила ночь – кажется, я давно потеряла счет времени. Вывеска клуба «Ночной ворон» гаснет над нашими головами, сразу после того, как дверь хлопает об косяк. Видимо, хозяева заведения решили не тратить электроэнергию после того, как все разошлись.

– Ты голодна? – спрашивает Леша.

Я качаю головой.

– А ты?

– Да, я со вчерашнего дня толком ничего не ел. Только вернулся из Питера.

– А что ты там делал?

– Так, по делам ездил, – кажется, его смутил этот вопрос. – Давай найдем местечко, где можно поесть, поболтать и выпить. Ты же не против?

Я вновь отрицательно качаю головой. Я, против? С тобой?!

Он напевает какую-то песенку, пока идет рядом, а я судорожно пытаюсь придумать интересный вопрос. Все же спрашивать что-нибудь вроде «как дела» или «чем увлекаешься» смешно до абсурда.

На ум приходит одна из его песен, где Леша поет про невидимые оковы вокруг его шеи. Если уж он об этом пел, значит, эта тема для него интересна.

– От чего тебе сложнее всего освободиться?

Песенка Леши повисает в воздухе, и он поднимает глаза к небу. Через минуту он, вздохнув, отвечает:

– Наверное, от злости на глупых людей.

– И много таких рядом с тобой?

– Я стараюсь по максимуму от них отгородиться, но они все равно откуда-то появляются.

– Думаю, в этом мире невозможно отгородиться от всего того, что нам неприятно.

– Да, но хотелось хотя бы двигаться в этом направлении, – он пинает какой-то камешек впереди себя.

Москва выглядит будто вымершей. Ни пешеходов, ни автомобилей. Даже из баров не доносится криков, как это обычно бывает. Словно мы одни.