Полина Чех - Сломанная корона. Паганини

Леша снимает микрофон со стойки и подходит к краю сцены, что люди встречают с крайним восторгом. Сразу руки тянутся в его сторону, и он со смехом отбивает несколько «пять».

– Ого, да тут даже парни есть! – смеется Леша, обшаривая взглядом толпу. – Эй, вот ты, в зеленой майке, поможешь мне? – он останавливается у правого края, глядя в упор на парня в первом ряду.

У того от изумления брови взлетают вверх.

– Поможешь? – спрашивает еще раз Леша, и парень, как китайский болванчик, начинает кивать. – Давай, залезай на сцену! Давайте поддержим паренька! – кричит Леша, и толпа взрывается.

Вокруг я сразу слышу недовольные крики фанаток, из серии: «Почему он парня вытянул, гей что ли?», «Я хочу быть на месте этого паренька!», «Пусть только попробует слезть, мы его растерзаем!». Бросаю на них злой взгляд, а потом устремляюсь обратно к сцене. Можно подумать, что будь там одна из них, ее бы ненавидели и завидовали ей меньше.

– Сфотографируешь нас? – улыбается Леша, давая в руки парню, вылезшему на сцену, свой телефон.

Он жестами подзывает остальных ребят из группы к себе, и они встают прямо перед толпой, чтобы сделать фотографию в Instagram. Что же, звездности оскаровского селфи им не достичь, но это не мешает девчонкам за спинами парней начать визжать.

Я смеюсь и тоже поднимаю руки наверх по просьбе Жени.

– Как тебя зовут? – спрашивает Леша у парня, который фотографировал.

– Артем, – отвечает тот, когда ему дают микрофон.

– Хочешь почувствовать себя рок-музыкантом, Артем? Тогда пой вместе с нами следующую песню прямо со сцены! Согласен?

– ДА!

Представляю, что сейчас чувствует тот парень. У меня бы крышу снесло!

– Но мне кажется, тебе не хватает партнера… – будто бы задумавшись, протягивает Леша. – Или партнерши…

И на этих словах толпа образует ультразвуковой шторм.

Леша снова идет по сцене и проходит мимо меня. Дойдя до края, он разворачивается, идет обратно к центру… И останавливается напротив меня.

Его глаза встречаются вместе с моими, и сердце спотыкается на паре ударов. Слышу крики вокруг, но они остаются где-то за стенками того канала, который возникает между нашими взглядами. Кажется будто все происходит крайне медленно, или не происходит вообще. Не со мной, по крайней мере.

Я почти различаю звук собственного дыхания.

Он протягивает мне руку и шевелит губами. Моя голова гудит и отказывается соображать о том, что происходит. Меня поглощает море эмоций и их обладателей вокруг. И как любой утопающий, я схватилась за единственную видимую соломинку – его руку, испещренную синими венами и розовыми царапинами.

Его ладонь мягкая, но подушечки пальцев твердые от металлических струн. Наверное, дома он часто играет без медиатора. На безымянном пальце серебряный перстень с черным камнем. Леша надежно держит меня, пока я забираюсь на сцену. И почему-то каждый раз, когда я поднимаю на него глаза, наши взгляды пересекаются, словно он и не сводит свои расширенные зрачки с моего лица.

– Как тебя зовут? – спрашивает Леша.

– Арина… – ошалело выдавливаю я.

– Давайте скажем привет Арине! – кричит Леша в зал, который будто надрессированный лев ревет в ответ на команду. – У тебя очень красивое платье! – Я смотрю вниз, словно вижу его впервые. Черное коктейльное платье с длинным шлейфом, который я чуть прицепила сбоку, чтобы не таскался по полу. – Ты что, какая-то королева? – если бы он так добро не улыбался, я бы сочла это за ехидную шутку. Но его искреннее веселье, читавшееся в глазах, не дает мне усомниться в его светлых намерениях.

– Максимум принцесса, – смеюсь я, немного осмелев.

Леша тоже весело хмыгает, а я, уже совсем отойдя от шока, добавляю:

– Но вообще-то мы тут все принцы и принцессы. Принцы и принцессы рока!

– Да! – кричит Леша, и следом за ним покорная толпа.

Он подмигивает мне, а меня распирает счастье. Представляю сейчас свою улыбку!

– Думаю, я хочу вам кое-что показать, – обращается солист ко мне и другому счастливчику, оказавшемуся на сцене. – Ребят, я могу вас попросить? – на этот раз он адресует свои слова толпе. – На следующей песне, светите своими телефонами, и мы увидим звездное небо!

Последние слова были сигналом к следующей песне и к тому, чтобы погасили свет. И вся площадка действительно погружается во мрак с первыми же нотами. Остается лишь три прожектора с точным голубым светом, направленные на группу. Их лучи прорезаются сквозь толпу со спины, рисуя лучистый, яркий контур каждого присутствующего, но в то же время обезличивая их, оставляя сами тела абсолютно черными.