Лина Дорош - Весло невесты. Побег второй, провинциальный. «Уйти, чтобы…»

Машина возникла из ниоткуда. Только что её не было, и вот она есть. Кажется, это называется шестерка. А вот название цвета знаю точно – «дипломат», цвет сливочного шоколадного батончика.

– Как Вы думаете, это в знак уважения к нашим друзьям-дипломатам из братских африканских стран так назвали цвет машины? – я оперлась на трость и заглянула в окошко.

– Могло быть и так, Вы в машину сядете или мне выйти? А то так-то вот неловко разговаривать.

Я сделала вид, что думаю. Потом сделала вид, что думаю очень быстро: открыла дверь и села на сиденье рядом с водителем.

– Доброе утро. Мне бы до ближайшей гостиницы, – попыталась как-то расположить свой зонт, но на переднем сиденье ему было тесно, – в смысле, мне до гостиницы, в которой точно есть места.

– Здравствуйте и Вам, коли не шутите, барышня, – водитель забрал у меня зонт и положил его на заднее сиденье, – до гостиницы – так до гостиницы. Только она у нас одна, барышня. Ничего, что так?

Говорил водитель странно, и глаза у него лукавые, но добрые. Вроде бы добрые глаза у него.

– Как одна?! – если бы я могла, то точно остановила бы машину.

– А сколько надо? – водитель включил магнитофон, из него запели «Yesterday». – Сразу в нескольких жить хотите? У нас же всего пятьдесят тысяч жителей. Приезжих почти нет. Одна-то гостиница пустует.

Битлов хотелось слушать, но пели не Битлы.

– Хорошо поют. А кто это?

– Бессмертная песня Биттлз, которая называется, если по-русски – «Вчера».

– Не может быть, – я деланно изумилась.

– Правда.

– Но поют не Битлы?

– Не Битлы.

– А кто?

– Я.

– Да ну?!

– В душе всегда пою, когда её слышу.

– А! В этом смысле тогда и я тоже.

– Что?

– Исполнитель бессмертной песни Биттлз, которая по-русски называется «Вчера».

– Один – один, – водитель протянул мне ладонь для рукопожатия.

– Хо-хо! – я на мгновение ощутила на своих плечах тепло мексиканского тушкана Эллочки.

– Так кто поет, если не авторы?

– Друг поет. Тут, – водитель показал на коробку от диска, – все мои любимые песни, и поют их мои друзья. Подарок на день рождения.

– Сильно.

Я попыталась вспомнить свои любимые песни, но сразу в голову не пришла ни одна. Пришлось подмигнуть второй скрупулезной «я», чтобы пометила где-нибудь: «Любимая песня (и). Вспомнить».

– Надолго к нам? – водитель убавил звук.

– Прикидываете, смогу ли вывести вашу гостиницу на самоокупаемость?

– Конечно! Я ж патриот.

– Поживу пока. Вы не в курсе, товарищ патриот, квартиру у вас снять сложно?

– Зачем сложно? Если людей знать – всё запросто!

– А я не знаю никого. Как быть?

– Так давайте познакомимся! Меня Петром Петровичем величают.

– Очень приятно, а меня – Слава.

– Громко, однако. А по батюшке?

– Ярослава Львовна я.

– Добро пожаловать, Ярослава Львовна, в славный город Шмелев, – Петр Петрович опять протянул ладонь для рукопожатия. – Как в гостинице наскучит, позвоните вот по этому телефончику. Знакомая у меня давно жильцов ищет, Вас, видать, ждет.

Слышится мне подвох в его словах, хоть убей! Ну, да ладно. Разберусь со временем. Кстати, скрупулезная подруга, зафиксируй неплохой результат: пятнадцать минут в новом городе – и уже первое знакомство, причем, совсем не бесполезное. А если учесть, что здесь всего пятьдесят тысяч жителей, то это и вовсе не мало.

В гостинице моё появление без командировки вызвало нескрываемое удивление. Скрыть-то они его, конечно, пытались. Но эффект неожиданности оказался сильнее, поэтому, похватав ртом воздух, дали ключи без лишних вопросов. И, хотя вопросов задать мне не успели, было ясно: задержусь в гостинице дольше, чем на пару дней – вопросы начнутся. Еще как начнутся! И, независимо от полученных ответов, информация о странной приезжей пойдет по городу, а мне это ни к чему. Завтра же навещу подругу ПП – так я про себя для краткости окрестила Петра Петровича Лукавого-Разговорчивого. А сейчас – спать. Чувствую, что на ходу глаза закрываются. Оба и синхронно. Вот и подушка-подружка. Второе приятное знакомство за одно утро – мне здесь определенно нравится. И засыпать утром тоже нравится.

Вечером, напялив единственные джинсы, забрав волосы в хвост и сознательно не открыв косметички, вышла из номера. В зеркале – моль молью. Только рыжая. Взяла темные очки. Ну и что, что на улице сумерки. Очки не от солнца мне нужны, а чтобы не встречаться взглядами. Не тот у меня сейчас взгляд, чтобы с ним встречаться.