Наталья Долбенко - Индийский принц, или Любовь по заказу. Исповедь функции

Я млела, пьянела, слабела и влюблялась все больше. Пунит так близко, и такой родной, теплый и любимый. Выражаясь тривиально, я словно его давно знала. Его глаза излучают счастье и восторг. Он любит. Так же сильно, как и я его. Хвала Всевышнему, что создал такие могучие сердца, иначе они бы не выдержали и разорвались от такого перенапряжения.

Как, оказывается, хорошо ощущать себя в центре таких событий, быть не второстепенным персонажем, а главным действующим лицом. Я люблю. Меня любят. И мы вместе.

– Кола, фанта? Поесть? – заботливо спросил Пунит, беря мою ладонь в свою, мягкую, горячую, аж током все нутро прокололо. Так бы всю жизнь и не выпускала. А самой очень хотелось прильнуть к нему, утонуть и потерять все силы в его объятиях. Мы вместе – сильнейшее головокружение от успеха.

С трудом дышу, теряя память, все плывет перед глазами. И мысль, настойчивая, громкая стучит по вискам: «Скажи ему, что любишь. Будь смелой! Пожалуйста, скажи!». Я не могу больше терпеть и носить в себе такой тяжкий груз невысказанных чувств. Сейчас или никогда. Что стоит всего лишь раскрыть рот и сказать даже на чужом языке «мэ тумсе пьяр карти ху, бахут пьяр карти ху!» – это проще, ответственности меньше, потому что нет четкого импринта значения. И взрывная волна неожиданной смелости открывает мне рот. Да, я готова крикнуть на весь мир, чтоб в каждой стране услышали мое признание. И я готова повторить его на всех языках: Пунит, я люблю тебя! Очень люблю!

Я разлепляю губы и…

– Я люблю тебя, очень-очень! – опережает меня Пунит.

Я как выброшенная на песок золотая рыбка ловлю ртом воздух. Я не ослышалась? Он любит? Он признается? Он первый… Обожаю. Любимый. Ты самый лучший!

– И я, я тоже тебя люблю, очень, – и нет ни смущения, ни стыда. К чему лживое притворство, к чему условности. Мы полны чувств и не держим их в себе. Как я счастлива…

Даже сейчас слезы набегают на глаза… Извините.

Дальше мы говорим только глазами и я падаю ему на грудь, он обнимает и мы, мы вместе. Так близко, что никто и никогда не сможет нас разлучить. Магия сработала. Лакшми Нараяна.

И дальше, на несколько секунд прикрыв веки, понеслись сладкие образы-грезы о совместном прекрасном будущем. Так бы и не просыпалась. Ни один наркотик не введет в такое состояние нирваны. Рай. В самом тебе. Вот это я и называю чудом. Кому довелось хоть единожды испытать такое, тот не зря прожил свою жизнь.

Нам принесли апельсиновый сок, как я заказала. По моему примеру братья себе тоже такой выбрали. От еды я отказалась. Нам нельзя было долго засиживаться. И голодной я себя не чувствовала. Да и о каком голоде может идти речь, если ты сыт любовью.

– Я люблю тебя так сильно, – вдохнул воздух полной грудью Пунит и развел руками, – так много, как этот весь большой мир! Больше чем жизнь! А ты любишь меня как?

– И я тебя люблю так много, как весь мир! – повторила за ним, совершенно согласная в этом. Мы смотрели друг на друга и не замечали никого вокруг. Мы пили сок через трубочки и держались за руки.

– Останься со мной, не уезжай, – глаза его заблестели слезами. —Я уже дома о тебе папе-маме сказал. Они рады. Ты очень хорошая! Поедем сейчас ко мне. Я вас познакомлю. Они ждут. И мы сразу поженимся.

Как бы я ринулась по первому его зову куда скажет. Но чувство долга. Я не могу бросить Виджендра, не могу его подвести.

– Я не могу.

– Почему?

– Как сказать? – я запнулась. Деликатная ситуация и плюс языковой барьер.

– Это из —за Винаяка? – влез его брат, до сих пор не проронивший ни слова.

– Да. Мы приезжали покупать одежду, дискию, чтобы продавать потом в магазине в Москве. В самолет его не пустят, если много багажа. Я должна помочь отвезти все.

– А он сам не может? – пылко поцеловал мою руку Пунит. Я таяла, но здравый смысл не исчезал. Куда я тут без денег. Сама билет менять буду? Неблагодарной себя покажу: даже человеку не помогла. Не в моих правилах свинью подкладывать: как-никак Виджендра привез меня сюда. Все оплатил. Обо всем позаботился и даже в ярости не отомстил.

– Нет, Пунит, – назвала и сама удивилась, что его имя как-то по-пустому выскочило. – Мне надо ехать. Может в другой раз еще увидимся…

И страх его больше никогда не увидеть застучал в груди, покалывая до ломоты. Но он словно прочел мои мысли и первый спохватился.

– Вот тебе еще мои телефоны. Этот домашний. Этот Ашвани. Мобильный и офисный вчера давал. Ты позвони мне, когда будешь дома.

Тщедушное мерзкое гнилостное чувство вселилось и разъедало нутро: это ж сколько должны стоить международные переговоры, если за обычный звонок друг другу мы с братом Сашей постоянно бешеные бабки тратим.