Владимир Андреев - Родной ребенок. Такие разные братья

Танцовщица, изгибаясь в танце и обходя зрителей, пела:

К ней подходят покупатели и с улыбкой вручают ей деньги. Она же грациозным движением взамен выдает им товар. Молодой сикх с длинными волосами с улыбкой юного месяца среди курчавой черной бороды, получив великолепную шаль из Кашмира, кланяется ей и мягкими движениями, танцуя в ритме музыки, отходит в ряды зрителей. Тибетская девушка, небольшого росточка, в красочном монисто, купила шелковую блузку и вместе с танцовщицей несколько минут танцевала катхак, и браслеты ее звенели в такт движениям.

Танцовщица, вновь обходя зрителей, припевала:

Эти припевки танцовщица вплетала в свои изящные и необыкновенно гибкие и ритмичные движения.

Между двумя высокими башнями из стекла и бетона в туманной дымке синело Аравийское море. Три арековые пальмы, стройные и высокие, создавали своеобразный урбанистический пейзаж тропиков.

На двадцать третьем этаже одной из этих башен располагался офис управления «Текстильэкспорт». Кондиционер слегка журчал, как горный ручей. Сквозь жалюзи мягко процеживались солнечные лучи.

Ананд, в светлом серо-голубом костюме, с шелковым пестрым галстуком, сидел за столом, углубившись в бумаги.

Рядом, спиной к нему, за большим длинным столом, на котором стоял компьютер, трудился его генеральный директор и друг Раджа. Раджа нервно снял с себя пиджак и бросил его в кресло.

Стены кабинета были оклеены фотообоями, на которых были изображены Гималаи, деодаровые, кедровые, леса Кашмира и озеро Дал. Так хотел сам Ананд и так посоветовал ему дядюшка Джавахарлал. Бывая в Кашмире, Ананд каждый раз поражался красотой этого прекрасного озера. И если дома эти обои были вроде бы ни к чему, то в конторе они были очень даже кстати.

Раджа встал, выключил компьютер и размял плечи, а затем пальцы. Он был невысокого роста, худощав и кудряв, как барашек, подвижен, быстр и сообразителен, но временами не в меру болтлив, что раздражало Ананда. Но точность, четкость в работе, умение сходиться с людьми, выуживать необходимую информацию и прогнозировать с лихвой искупали этот безобразный, с точки зрения Ананда, недостаток.

Раджа дернул за шнур, подняв жалюзи. Взор его упал на площадь, где проходила красочная ярмарка-распродажа. Ему была отчетливо видна яркая танцовщица и более десятка музыкантов. Все двигалось, плясало и веселилось.

— Ананд, подойди сюда! — позвал он. Посмотри, какое чудесное зрелище!

— Что там еще? Тебе бы только хлеба и зрелищ! Больше ничего тебя в этой жизни, «ходячий компьютер», не интересует! — проворчал Ананд, однако поднялся со стула. Развернувшись широким торсом, он пригладил волосы и подошел к окну.

Несколько минут друзья стояли, как завороженные, не в силах оторвать глаз от увиденного.

Наконец Ананд отошел от окна, окинул взором помещение своеобразную клетку для работы и на какой-то момент почувствовал себя галерником, прикованным к веслам.

— Вот так, наверное, всю жизнь, Раджа, мы с тобой будем прикованы к этому какофоническому буйству стекла и бетона… Он нервно повел бровями, оттянул галстук, поглядывая в окно за площадь, где шла жизнь… простая, какой и должна она быть.

— Раджа! Ты знаешь, я завидую дяде. Он в Кении, в Найроби. А Найроби называют городом вечной весны. Прекрасное горное плато. Воздух, экзотический животный мир. Еще немецкий путешественник Ганс Шомбур сказал: «Кения — самая прекрасная страна в мире. Природа щедро наградила Кению яркими и разнообразными ландшафтами…»

— Да будет тебе, Ананд! Лучше нашего Бхарата нет страны в мире, — вдохновенно произнес Раджа, подняв палец кверху.

— Это правда. Вот, скажем, Сринагар, Кашмирская долина, Дели, да и Малабарское побережье! Мне не нравится, Раджа, что так плотно, тесно и высоко застроен Бомбей, а ведь здесь раньше был прекрасный пальмовый лес… Да… без Индии я бы не смог жить. Дядя часто звонит и жалуется на тоску по Родине.

— Понятно! Каково ему там, среди черных, львов и бегемотов! — смеясь, заметил Раджа.