Энн Флетчер - Мадам в сенате

– Это еще цветочки. – Бодлер сокрушенно покачал головой. – Дела обстоят гораздо хуже. Вы не можете себе представить, какие слова мне пришлось вырезать из дикторского текста на прошлой неделе.

Сенатор Карузини с интересом поднял брови. – Например?

Казалось, Бодлера шокировало подобное любопытство.

– Сенатор, вы должны меня понять. Это не те слова, которые можно произносить в присутствии…

– О, не стесняйтесь, – великодушно разрешила мисс Гудбоди.

– Нет, я имел в виду коллег с телевидения. Профессиональная этика не позволяет мне выносить сор из избы – во всяком случае перед телевизионными камерами. Но я тут набросал перечень этих слов…

Сенатор Ролингс подал знак служителю. Тот взял у Бодлера листок и не спеша понес к столу, одновременно изучая на ходу. Мисс Гудбоди изогнула шею, чтобы, когда он будет идти мимо, подсмотреть, что там написано. Сенатор Ролингс зарычал, вскочил с места и выхватил у служителя бумагу. Тот вернулся на свое место в углу и зашушукался с другими служителями.

Пока председательствующий читал, сенаторы Карузини и Краузе подглядывали со стороны. Мисс Гудбоди тихонько покинула свое место и тоже попробовала сунуть нос в бумажку. Сенатор Краузе, которому было плохо видно, вырвал листок у сенатора Ролингса. Потом списком завладел сенатор Карузини. Наконец злополучный документ вернулся к Ролингсу; тот передал его мисс Гудбоди и вновь заговорил в микрофон:

– Поздравляю вас, мистер Бодлер. Вы проявили истинный патриотизм, непоколебимо стоя на страже морали.

Свидетель в торжествующей улыбке растянул рот до ушей.

– Спасибо, сэр. Я делаю все, что в моих силах. Просто поразительно, как эти членососы ухитряются выходить сухими из воды.

Мисс Гудбоди встрепенулась и схватилась за карандаш.

– Прошу прощения, сэр. Это одно или два слова? Бодлер растерялся.

– Что – одно или два слова?

– Членососы.

Бодлер беспомощно взглянул на своего адвоката. Тот пожал плечами. Бодлер лихорадочно соображал, от усилий у него побелели костяшки пальцев.

– Не знаю, мисс… э…

– Гудбоди.

– Прекрасная фигура?.. У меня? О, благодарю вас!

– Нет, это моя фамилия – Гудбоди. Мисс Тоби Гудбоди.

– Ах, вот как… Боюсь, что я не смогу ответить на ваш вопрос.

– По-видимому, речь может идти о слиянии, – предположил сенатор Карузини.

– Как – на глазах у всех? – захихикала девушка. – А впрочем, можно попробовать. Со всем остальным я уже экспериментировала. И все-таки, «членососы» – одно или два слова?

– Два, – безапелляционно заявил сенатор Ролингс.

– Одно, – не менее твердо заявил сенатор Краузе. Ролингс постучал молотком по столу и исподлобья взглянул на своего оппонента.

– Я здесь председатель, и если говорю, что «членососы» пишется в два слова, значит, так оно и есть! – Он положил молоток и кивнул Питерсдорфу. Тот наклонился к микрофону.

– Свидетель может идти. Подкомитет благодарит вас за ценные сведения.

Бодлер и его адвокат в мгновение ока собрали свои бумаги и, как ошпаренные, ринулись к выходу. Питерсдорф громогласно оповестил:

– Вызывается мисс Ксавьера Холландер!

Когда Ксавьера с Уордом поднялись со своих мест и стали пробираться к проходу, в зале зашушукались. Шум постепенно нарастал. Пара человек зааплодировали, и вскоре стены сотрясались от грохота аплодисментов. Отовсюду слышались возгласы:

– Ксавьера, задай им перцу!

– Мы с тобой!

– С Ксавьерой – хоть на край света!

Председательствующий, сенатор Ролингс, с побагровевшим от гнева лицом, изо всех сил колотил молотком по столу.

– Требую тишины! Или в этом зале будет тихо, или я велю очистить его от посторонних!

Наконец крики и аплодисменты улеглись, воцарилась атмосфера почтительного уважения. Присутствующие подбадривали Ксавьеру улыбками и кивками. В глазах матери светились сочувствие и уверенность в успехе. Ксавьера постоянно чувствовала на себе взгляд коротышки в темных очках – он непроизвольно покачивал головой в такт ее шагам. В проходе Уорд взял ее под руку и отвел на свидетельское место. Установил перед Ксавьерой микрофон, а сам сел рядом, открыл дипломат и начал выкладывать бумаги.

Появился служитель с Библией.

– Положите, пожалуйста, руку на Библию. Поклянитесь говорить правду и сообщить членам подкомитета все, что вам известно! Да поможет вам Бог!

Ксавьера выполнила все, что от нее требовалось.

– Клянусь!

Служитель унес Библию. Сенаторы, восседавшие за длинным столом в передней части зала, подались вперед и пожирали Ксавьеру глазами: все, кроме Стурджа, который, по обыкновению, клевал носом. Мисс Гудбоди послала свидетельнице доброжелательную улыбку. Питерсдорф что-то как бы взвешивал в уме. Потом он приблизил губы к микрофону.