Анна Богданова - Молодость без страховки

Милочка, та самая племянница Зинаиды Матвеевны, несчастная сиротка-плакатистка, которой было около сорока и которая в прошлом году связала свою жизнь с Константином Зориным, на десять лет моложе себя, словно повторив судьбу своей тётки.

Милочка, с которой Гаврилова часами разговаривала по телефону, изливая душу по поводу ветреной своей, непутёвой дочери и «старика» Эмина Хосе. Вот ещё одно веское основание для переезда Зинаиды Матвеевны к Авроре.

Дело в том, что Милочка (так уж случилось!), как и Владимир Иванович, тоже жила неподалёку от новой квартиры Авроры, только в противоположной от неё стороне. Но если идти от унылой серой девятиэтажки художницы-плакатистки всё тем же быстрым гавриловским шагом, то выходило ровно тридцать две минуты и пятьдесят пять секунд.

Одним словом, переехав к дочери, Зинаида Матвеевна обеспечила себе тем самым надёжный, прочный тыл и массу дополнительных удовольствий, а Аврора – напротив, попала в блокадное кольцо сплетен, толков и пересудов – в замкнутое пространство, где всё сводилось к тому, что посоветует Милочка и что скажет отец. Со временем прибавились многочисленные соседи, к мнению которых Гаврилова относилась в высшей степени трепетно, новые приятельницы, с которыми она знакомилась у подъезда и в малочисленных продуктовых магазинах с полупустыми прилавками, Аришина учительница, для которой она не раз стояла в очереди за кубинской картошкой или бананами и т. д. и т. п.

Надо заметить, что Зинаида Матвеевна, стоило ей только взобраться на двенадцатый (и последний) этаж, в новую дочернину квартиру (лифты не работали три первых дня по причине отсутствия электроэнергии), моментально почувствовала себя дома. Оглядев внимательнейшим образом коридор, кухню и комнату, она деловито вышла на лоджию и, заключив, что квартирка была б очень даже ничего, если б не два окна в «горнице», принялась командовать, что и куда поставить, абсолютно не принимая во внимание пожелания Авроры.

– Софу сюда! – указывая на стену у двери, распоряжалась она.

– Подальше, подальше, в угол, – пыталась встрянуть хозяйка, но мать, пренебрежительно махнув на дочь рукой, перекрикивала её – она просто дорвалась до власти, которой всю жизнь ей так остро не хватало.

– Что ещё за ерунда?! Куда в угол-то?! Ставьте, куда я сказала! Вот был бы Генечка, он бы помог! – приговаривала Гаврилова, красная от возбуждения и воодушевления. – Но он на работе! Ох! Бедный мой сыночек! Вот я всё думаю, как он там теперь без меня будет?! – фальшиво печалилась она. – Кто ему поесть приготовит, кто постирает, кто брючки выгладит?! Всю жизнь я для вас всем жертвую! – торжественно воскликнула она и напористым тоном добавила: – Вы это, девочки, ценить должны.

Весь день и полночи Гаврилова приказывала и командовала – она до того дошла, что устанавливала определённые места для своих трёхлитровых банок, кастрюль, поварёшек и ножей, споря и повышая голос сначала на грузчиков, а потом на Аврору.

Что и говорить, тот последний день декабря выдался хоть и суматошным, но счастливым для Зинаиды Матвеевны. Долго хвасталась она потом перед Милочкой, Геней, бывшим мужем и новыми своими приятельницами:

– Ни копейки грузчикам не дала! – с нескрываемой гордостью говаривала она. – Аришкой клянусь! Ни копейки!

– Да как же так?! Они ж на своих горбах, без лифта, гардероб с холодильником на двенадцатый этаж пёрли, а ты им даже на бутылку не дала?! – поражались все.

– Нет! Не дала! – возомнив себя железной леди, с достоинством отвечала Гаврилова и добавляла для пущей важности: – А нечего пьянство поощрять! – после чего сознательность Зинаиды Матвеевны обострялась настолько, что она начинала на память с пеной у рта цитировать все подписи к плакатам, которые когда-либо видела на рабочем столе Милочки. – Что это такое?! Вы хотите, чтобы я стимулировала коллективные гулянки, которые нам давно пора пресечь?! Алкоголь – враг производства! – кидалась она заученными речовками. – Не будь в плену, как говорится, у дурной привычки! Алкоголь – активный соучастник преступлений! Пьянству – бой! – заключала она, и уж после этого никто (даже Владимир Иванович) не мог ей возразить.

Итак, Зинаида Матвеевна настолько укоренилась, угнездилась, можно сказать, пустила корни в новой дочерниной квартире, что спустя месяц, мало-мальски устроившись на новом месте, заявила, что нужно бы и новоселье справить.

Авроре хоть и не до этого было, но перечить матери она не стала, зная, что себе дороже выйдет.