Ширли Басби - Любовь возвращается

Шелли фыркнула.

– В этой-то долине? – Они обменялись понимающими взглядами, сознавая всю невозможность этого. – Ладно, об этом барьере мы подумаем, когда в него упремся.

Она подавила зевок. Ник понял намек и, подхватив поднос, направился к двери. Уже коснувшись ее ручки, он оглянулся через плечо и ухмыльнулся:

– Баюшки-баю, тетенька.

Шелли высунула язык.

– Доброй ночи, племянничек.

После его ухода она долго лежала без сна, размышляя о событиях дня. Она была даже благодарна Нику за то, что, вывалив на нее известие об отцовстве Джоша, он отвлек ее от мрачных мыслей о его смерти. Это не уменьшило ее горя от утраты брата, но как бы отвлекло. Впервые с той минуты, как она узнала о его самоубийстве, давящий груз, не позволявший ей дышать полной грудью, и готовые каждый миг пролиться слезы исчезли. Ник был прав еще в одном: пока не устроены дела с наследством Джоша, ей нужно отложить вопрос о его отцовстве в долгий ящик.

Назавтра Шелли проснулась и увидела, что за окном дождь. Не яростный ливень, а тусклая морось, накрывавшая влажным одеялом окрестности. Пожалуй, это и к лучшему. Она провела весь день в кабинете Джоша, стараясь разобраться в делах.

Дождь с перерывами продолжался несколько дней, ни разу не прекратившись на такой срок, чтобы захотелось выйти наружу. Шелли не могла заставить себя поехать в город. Она не была готова встретить любопытство, вопросы или восклицания, которые, конечно же, вызвало ее возвращение. Она понимала, что новость эта уже циркулирует в долине, и не собиралась скрываться, но пока, за исключением нескольких телефонных звонков от друзей, с которыми поддерживала переписку все эти годы, никто не посягал на ее уединение. Погода дала ей повод не выбираться из дома. Мария заботилась о покупках, еде и домашней уборке, так что у Шелли не было причин куда-то выезжать. Ника она видела почти каждый день. Обычно он появлялся в доме в обеденное время и разрешал уговорить себя остаться и присоединиться к трапезе. С молчаливого согласия о Джоше они не говорили. Они старались лучше узнать друг друга и потихоньку возобновить свою детскую дружбу. Ракель вернулась в Санта-Роса, а Мария делала вид, что ничего не изменилось. Она была простой семейной экономкой. И все. Шелли и Ник перемигивались, когда Мария чопорно отказывалась присоединиться к ним за столом, и взгляды, которые она бросала на сына, рассевшегося напротив Шелли, были полны неодобрения. Шелли тоже вызывала ее неудовольствие. Мария считала, что она ведет себя не так, как положено Грейнджерам, когда предпочитает есть в алькове на кухне, а не в столовой, как всегда делал Джош. Едва заходила речь о ее взаимоотношениях с Джошем, Мария поджимала губы и замыкалась. Шелли пыталась коснуться этой темы, когда они с Марией оставались наедине, но та рта не раскрывала, а раздражение, явно сквозившее в ее темных глазах, вынудило Шелли отказаться от намерения настаивать на ответе. Во всяком случае, пока. Придет момент, когда эту стену придется пробить. Но не сейчас. Большую часть времени Шелли проводила в кабинете Джоша и в телефонных беседах с Сойером. С ним она вела себя вежливо и деловито. Он отвечал в том же духе.

Раза два Ник вытаскивал ее из дома на мелкий дождичек, и они прогуливались по горным тропинкам. Дождь был не настолько сильным, чтобы сделать их непроходимыми. Ощущение нежного прохладного тумана на лице, напряжение мышц от подъема по крутым извилистым тропкам, влажный смолистый запах сосен и елей, заполнявший ноздри… После многочасового сидения за бумагами Джоша все это бодрило и питало энергией.

Пришел апрель, а с ним яркий блеск солнца, и Шелли поняла, что откладывать дольше поездку в Сент-Гален нельзя. Она была дома больше двух недель. Уютно устроилась в доме Джоша, освоилась с мыслью, что останется в Дубовой долине насовсем. Большая часть работы по устройству наследных дел была завершена, и, хотя многое еще оставалось, она могла с чистой совестью сделать перерыв в бумажной работе. Рассмотрение счетоводных книг постепенно выявляло тревожную картину перерасходов и залезания в основной капитал. Шелли подозревала, что ей придется копнуть глубже и потребовать некоторых подробных ответов от Сойера. Хуже того, получалось, что Джош повернулся спиной к Скотоводческой компании Грейнджеров – единственному источнику доходов семьи. В отличие от Боллинджеров Грейнджеры не были богаты деньгами. Их состояние заключалось в тысячах акров земли, им принадлежащей, и в сытом скоте, который по ней бродил. Теперь стадо породистых ангусов сократилось в десятки раз, скот был или распродан, или слишком постарел для разведения. Все, что осталось от некогда огромного и доходного стада, – это двенадцатилетний племенной бык, Идеальный Красавец Грейнджеров. Положение было угнетающим.