Барбара Брэдфорд - Состоятельная женщина. Книга 2

– А вот и „Грязная утка”, милочка, – сказал лудильщик, подводя свою лошадь, запряженную в кибитку, к коновязи на Йорк-роуд и указывая коротким замусоленным пальцем на трактир.

– Но здесь написано „Черный лебедь”! – воскликнула Эмма, прочитав название на вывеске, качавшейся на ветру. Надпись дополнялась картинкой с изображением белого пруда, по которому плавало некое грубое подобие черного, как смоль, лебедя. Его шея была так неуклюже изогнута, что он с большой натяжкой походил на эту изящную птицу.

Жена лудильщика, загорелое морщинистое лицо которой выглядывало из-под шапки черных цыганских кудрей, захохотала, немало удивив этим Эмму.

– Ну да, девушка. Так в Лидсе прозвали „Черного лебедя” – „Грязная утка”. Разве до тебя не дошло? – Она опять засмеялась, обнажив несколько золотых зубов, засверкавших так же ярко, как золотые серьги в ее ушах, выглядывавшие из-под надетого на макушку шарфа в красно-белую клетку.

– Дошло, – ответила Эмма, весело улыбаясь.

Она прижала к себе свою сумочку и осторожно ступила на землю. Лудильщик подал ей большой кожаный чемодан. Эдвин вчера принес его и пять фунтов стерлингов и оставил в ее комнате. Девушка подняла глаза на лудильщика и его жену-цыганку и сказала очень серьезно и бесконечно вежливо:

– Большое спасибо, что подвезли меня от самого Шипли. Это было очень мило с вашей стороны.

– Да нет, барышня, ну что вы, это было совсем нетрудно, – любезно отозвался лудильщик. – Рад услужить такой прекрасной молодой леди, как вы.

Он стегнул лошадь вожжами, и ветхая кибитка тронулась. Горшки и сковородки бились о ее стенки, весело гремя и позвякивая в такт старым расшатанным колесам. Жена лудильщика обернулась и прокричала:

– Всех благ тебе в Лидсе, красавица!

– Спасибо, – крикнула Эмма, махая вслед удаляющейся кибитке.

Она немного постояла на улице, а потом, взяв чемодан, глубоко вздохнула и распахнула тяжелую двустворчатую дверь. В верхнюю часть двери вместо дерева были вставлены темные стекла с изображением лилий и лебедей. Девушка сразу оказалась в узком темном коридоре, в котором сильно пахло кислым пивом, табачным дымом и тошнотворным газом из светильников на стенах. Стены были оклеены тусклыми коричневыми обоями, лишь усиливавшими отталкивающее впечатление от не слишком приветливой обстановки, несмотря на горящие газовые фонари.

Эмма с любопытством огляделась. Объявление, тщательно написанное крупными буквами, приколотое к стене, гласило: „Женщины в платках сюда не допускаются!” Это предупреждение показалось ей зловещим. На противоположной стене красовалось отталкивающее изображение разъяренного быка в столь же уродливой витиеватой позолоченной рамке. Критически взглянув на всю эту гнусность, Эмма содрогнулась от отвращения. Перед ней были еще одни двустворчатые двери с таким же темным стеклом. Она ускорила шаг и вошла в них. Эмма остановилась у входа в то, что, очевидно, и являлось главным баром. Он был ярко освещен и несравненно более весел, благодаря цветным обоям и эстампам, выполненным сепией. В углу стояло пианино. Бар был пуст, не считая двух занятых дружеской болтовней мужчин, прислонившихся к задней стене и отхлебывавших свою порцию пены. Пристальным взглядом Эмма окинула все вокруг, ничего не упуская. Из главного бара выходили еще две комнаты. Табличка, повешенная над входом в одну из них, объявляла ее салуном, вывеска над другой называла ее пивной. В пивной она разглядела рабочего, игравшего в одиночестве в дротики, и двух пожилых мужчин. Они сидели за столом и были поглощены игрой в домино, выпуская клубы дыма из маленьких глиняных трубок, зажатых в прокуренных до желтизны зубах.

Теперь взгляд Эммы обежал сам бар. Несколько широких зеркал, повешенных на задней стене, превозносили достоинства светлого эля Тетли и другого местного пива в черно-золотых этикетках. Бесчисленное количество бутылок со спиртным сверкало напротив увешанной зеркалами задней стены, ниже были выставлены огромные бочки с пивом. Длинная и широкая стойка из красного дерева была отполирована до блеска, и ее поверхность сверкала, как сами зеркала. За этим прилавком из красного дерева едва виднелась копна светлых волос. Эмма уверенно прошла через комнату, ее каблучки слегка постукивали по деревянному полу. Краем глаза она заметила, что двое мужчин разглядывают ее, но, не отвлекаясь, продолжала смотреть строго перед собой.