Джудит Гулд: Рожденная в Техасе

Она промолчала о том, что ужин тоже не будет роскошным: прогуливаясь по городу, они купят хлеба и сыра, которыми и поужинают у себя в комнате.

Торт, который им подали на прекрасном китайском фарфоре, оказался замечательно вкусным, хотя порции были очень маленькие. Перекусив, Эленда и Дженни отправились по магазинам. Сплошной гул торговых улиц захватил их, и Дженни забыла о неудачном обеде. Бьющая ключом жизнь Браунсвилля околдовала девочку, а ветерок с залива вселял бодрость. Заполненные всевозможными товарами витрины магазинов неудержимо влекли их к себе.

— Только посмотри, тетя, туда, — вдруг вскрикнула Дженифер, увлекая за собой Эленду. Она остановилась перед витриной и, с восхищением глядя на выставленную там куклу, возбужденно проговорила: — Красавица, правда?

Эленда кивнула. Она никогда не видела такую чудесную куклу. Трудно было отвести взгляд от фарфорового личика с томными синими глазами, золотистыми волосами, длинными и блестящими. Платье на кринолине украшало множество оборок.

— Ах, тетя, как бы мне хотелось такую куклу. Пожалуйста, тетя, ну, прошу тебя, скажи «да», — повторяла Дженни, дергая Эленду за руку.

— Я думаю, она очень дорогая, — уклончиво заметила Эленда.

— Да, я знаю. — Дженни с минуту помолчала, затем, заглядывая ей в лицо, с надеждой спросила: — А на Рождество можно?

— Там будет видно, Дженни.

Настроение у Дженифер сразу упало, она уже не торопилась за тетей, а все больше отставала от нее. Заметив, что девочки рядом нет, Эленда вернулась.

Она нашла Дженни у витрины. Девочка взволнованно указала ей на туалетный набор, выполненный из какого-то золотистого металла. В него входили: овальное ручное зеркальце в ажурной оправе, щетка из белой щетины с ручкой, украшенной чеканкой, и в дополнение ко всему — гребень из слоновой кости.

— Тетя! Вот что я хочу на Рождество!

Эленда спокойно улыбнулась:

— А я подумала, тебе хочется куклу.

— Нет, что ты, — важно произнесла Дженни, качая головой. — Куклы — это для детей.

— Ну конечно, — согласилась Эленда, пряча улыбку.

— А как ты думаешь, тетя… — начала Дженни, но прикусила губу.

— Я, может быть, подарю тебе этот набор, но не сейчас, а на Рождество, — неопределенно пообещала Эленда и добавила: — Если будешь себя хорошо вести.

Остаток дня Дженни ходила хмурая. Назавтра, оставив девочку в отеле, Эленда отправилась смотреть мебель и шторы для своей гостиницы. Но все было настолько дорого, что она отказалась от своей идеи, решив, что комнаты, которые она сдавала, и без того удобные и по-домашнему уютные, получше, чем в этом отеле.

Еще одну ночь провели они в номере, а наутро сели в коляску и отправились в обратный путь.

Вид у Дженни был невеселый. Она дулась на Эленду из-за туалетного набора. «Подарит только на Рождество, — думала она. — А его еще долго ждать. Никогда мне его не получить».

Но Эленда, втайне от Дженни, купила этот набор и спрятала в своих вещах.

Возвращаясь в Квебек, они снова проезжали мимо пустыря, где два дня назад встретили бродячий цирк. На месте шатра чернели обугленные головешки. В ужасе взирала Эленда на эту страшную картину и в этот момент вновь увидела ребенка. Ту самую девочку с подсолнухами. Одежда на ней была рваная и грязная, она бесцельно бродила по полю в тупом оцепенении.

Дженни тоже заметила девочку и пронзительно закричала:

— Посмотри-ка, тетя, вот одна из тех уродцев карликов!

Эленда остановила лошадь и, повернувшись к Дженни, дала ей звонкую затрещину.

— За что ты меня ударила?! — завопила Дженни.

— Я буду бить тебя всегда, если ты назовешь кого-нибудь уродцем, — с холодной яростью отчеканила Эленда.

Дженни уставилась на Эленду со злобной ненавистью, но та ничего не заметила. Спрыгнув с коляски, она пошла через придорожный бурьян в поле.

Девочка была в состоянии сильного потрясения и смотрела на Эленду невидящим взглядом. Она наклонилась и взяла ребенка на руки.

— Успокойся, детка, — сказала она ласково. — Все теперь будет хорошо.

После того, что случилось, Элизабет-Энн онемела.

— Как тебя зовут? — снова и снова спрашивала ее Эленда, но девочка, как ни старалась, не могла вымолвить ни слова. Ее бедная головка не в силах была справиться с постигшей ее бедой.

Эленда привезла девочку домой, перевязала ей руки, а потом стала расспрашивать соседей о случившемся. Она выяснила, что после пожара уцелел только один человек: это была женщина-карлик, которая находилась в больнице на попечении доктора Пурриса. Но когда Эленда упомянула о Элизабет-Энн, все страшно удивились. Никто не предполагал, что красивой маленькой девочке, приехавшей вместе с цирком, удалось избежать огненного ада. В царившей неразберихе никто не обратил внимания на ребенка.